Асиф Хан: «Архитекторы должны стремиться к совместимости с окружающим миром и будущими поколениями»
В 2020 году в Алматы откроется первый в Казахстане центр современного искусства, который будет располагаться в реконструированном здании построенного еще в советское время кинотеатра «Целинный». Автором реконструкции стал британский архитектор, выпускник Школы архитектуры Бартлетт Университетского колледжа Лондона Асиф Хан, известный такими необычным проектами, как павильон MegaFaces в Сочи (2014), павильон Serpentine Gallery в Лондоне (2016), павильон Великобритании We are Energy (совместно с музыкантом Брайаном Ино) на Всемирной выставке Экспо-2017 в Астане. Шеф-редактор «Артгида» Мария Кравцова узнала у архитектора, сводятся ли инновации в архитектуре только к новейшим технологиям и что делает нас по-настоящему современными.
Архитектор Асиф Хан. Открытие выставочного проекта «Начало», Центр современной культуры «Целинный», Алматы. Фото: Мария Попова
Мария Кравцова: Ваше имя сегодня прочно связано с инновационным подходом к архитектуре, с новыми, пока еще непривычными для большинства решениями вроде медиафасада павильона MegaFaces в Сочи, или с новейшими материалами, вроде поглощающего свет покрытия Vantablack, который вы использовали при строительстве павильона компании Hyundai Motor для Зимних Олимпийских игр в Пхёнчхане. Но все-таки, что делает архитектуру по-настоящему современной и новаторской? Ведь инновации не сводятся только к новейшим материалам и технологиям, а скорее проистекают из мира идей и нового мышления. Какие функциональные особенности современной архитектуры отличают ее от архитектуры, например, второй половины XX века? К чему стремится современная архитектура?
Асиф Хан: Думаю, вопрос стоит поставить следующим образом: в чем цель инновации в архитектуре? В то же время необходимо напомнить о целях самой архитектуры. Архитекторы должны всегда стремиться к совместимости с окружающим миром и будущими поколениями, но здание будущего в той или иной степени должно быть готово принять людей будущего. Двадцать пять лет назад культурный феномен под названием интернет начал вносить коррективы в человеческую коммуникацию. Он влияет на то, как мы работаем, как взаимодействуем с нашим городом, путешествуем и зарабатываем деньги — не говоря уже о самой природе этих денег. Социальные сети вроде Facebook пятнадцать лет назад даже не существовали, хотя сегодня это один из основных инструментов политического диалога в некоторых странах. Интернет меняет наш подход к общению и к тому, как мы выбираем наше правительство. Человеческое общество претерпевает стремительные изменения. И хотя биология человека осталась неизменной, то, как мы связываем наши умы, изменилось до неузнаваемости. Чтобы оставаться релевантной и полезной, современная архитектура должна отражать нужды общества и поддерживать его функции.
Так как же архитектуре приспособиться к постоянным переменам? Жизненные циклы архитектурных движений становятся всё короче. Модернизм просуществовал около 60–70 лет; стили, сформировавшиеся вокруг него, существовали совсем недолго. Чтобы оставаться релевантной, архитектуре нужно обладать гибкостью. Гибкость в данном случае — это обращение к основам того, что значит быть человеком. Мы уже испытали на себе дополненную реальность, виртуальную реальность; синтетические люди и генетические трансформации не заставят себя ждать. И этот новый опыт вполне может найти свое отражение в архитектуре, которую мы создаем сегодня. Можно сказать, что это выходит за рамки диалога об архитектуре, — это больше о человеческом состоянии. Вот что меня интересует в первую очередь: сможет ли архитектура когда-нибудь передать наши ощущения, когда мы смотрим на морской горизонт или обращаем взгляд к звездам?
[Находившееся здесь изображение удалено по требованию правообладателя]
М.К.: Вы не в первый раз работаете в Казахстане, не так ли?
А.Х.: В 2017 году мы работали над проектом павильона Великобритании на Экспо-2017 в Астане. Для меня было большой честью представлять мою страну, и в то же время это стало отличной возможностью познакомиться с Казахстаном и его жителями. Мне кажется, в этом и состоит истинная цель Экспо: обмен идеями и возможность поучиться друг у друга. Так я встал на путь новых открытий. Возможность поработать над «Целинным» является прямым продолжением этого пути.
М.К.: Можете назвать пять слов, которые характеризуют сегодня Казахстан?
А.Х.: Ландшафт. Это первое, что приходит мне в голову. Образ степи.
Кочевники. Люди, живущие в юртах. Для меня такой образ жизни находится на пересечении нового и старого. Это то, к чему мы можем стремиться, — к возможности свободно перемещаться, к минимальному воздействию на окружающую среду, модульным жилищам и легким конструкциям. Кочевники сосуществуют с природой и движутся рука об руку с ней. Это по-настоящему футуристичная идея для архитектуры. Поэтому кочевнический аспект истории Казахстана вызывает у меня восхищение.
Наследие. У этого края очень богатая история. Можно сказать, что это центр мира: сотни этнических групп годами перемещались по Шелковому пути, а вместе с ними — идеи, религии, текстиль, символика. Все это является частью богатого культурного наследия.
Облака. В небе над Астаной или Алматы можно увидеть невероятно красивые облака, каких я не видел нигде больше в мире. Смотришь на горизонт, перед тобой ландшафт; поднимешь голову — там облака. Сразу ощущаешь близость к природе.
Наш проект носит название «Целинный», поэтому пятым словом будет именно целина. Есть в этом понятии какая-то романтика. Помимо культурной связи с Советским Союзом оно подразумевает новый потенциал, возможность стать пионером. Новое начало.
М.К.: Вы работаете над реконструкцией здания кинотеатра «Целинный», построенного по типовому проекту в конце 1960-х. Такие кинотеатры были во многих городах Советского Союза, и мало кто видел в них архитектуру как таковую. Это были функциональные здания простых форм, нередко лишенные привычных для советских людей пластических украшений. Этим, видимо, было обусловлено довольно небрежное отношение к ним в послесоветские десятилетия, что мы видим на примере эксплуатации «Целинного». Сегодня происходит новое открытие этой архитектуры. Интересно, как ее видят архитекторы с другим, например, вашим культурным бэкграундом.
А.Х.: Если потратить время и как следует приглядеться к этим зданиям, становится очевидным, что они на самом деле удивительны. Быстро понимаешь, что они говорят на местном языке. Достаточно взглянуть на орнаментацию — она хорошо отражает местный колорит. Здешние архитекторы в то время старались внести региональное разнообразие в свои проекты. Это хорошо заметно по «Целинному» и сграффито в фойе кинотеатра. Соседние здания снабжены фактурными фасадами, геометрия которых отсылает к мотивам, которые можно видеть на коврах и казахских национальных одеждах. Все это наделяет облик города новыми смыслами.
Но давайте на секунду задумаемся о первоначальной функции «Целинного» — показе художественных фильмов. Кино — это платформа для фантазии. И советские фильмы, и актуальные работы Голливуда вовлекают зрителя в иные миры, созданные режиссерами. Это место, где возможно все. Каждый режиссер по-своему подходит к работе над темой. Одна и та же история будет по-разному рассказана двумя постановщиками. В каком-то смысле мы тоже режиссеры-постановщики, представляющие свой особый взгляд на «Целинный» и на Алматы в целом. Моя задача состоит в том, чтобы слегка изменить фокус, позволив тем самым «Целинному» зажить новой жизнью. Как я говорил ранее, видение режиссера может кардинально изменить восприятие истории. Именно это мы и пытаемся сделать с «Целинным».
М.К.: Над чем еще вы работаете, кроме непосредственно здания кинотеатра «Целинного»?
А.Х.: Рядом с кинотеатром располагается живописный парк. Мы работаем над расширением этой зеленой зоны. Фасад «Целинного» выходит на главную улицу города с красивыми деревьями. Центр Алматы летом производит очень сильное впечатление: с высоты птичьего полета город напоминает зеленую сеть. Это располагает к прогулкам. Дома отделены от тротуаров зелеными зонами, дающими естественную тень. Для города это ценно, и мы стремимся присоединить «Целинный» к этой зеленой сети, чтобы человек мог спокойно перемещаться между различными городскими зонами, заканчивая парком и, собственно, «Целинным». Получается своего рода культурный променад внутри города.
М.К.: Сформулировали ли вы уже для себя основные принципы проекта? Каким должен быть будущий Центр современного искусства «Целинный» и как он должен выглядеть?
А.Х.: Мне бы хотелось, чтобы «Целинный» вступал в диалог с жителями Алматы: как работает вход, как здание сообщается с внешним миром, как взаимодействует с городом. Мы стараемся максимизировать перформативное пространство. Оно будет включать в себя крышу, фойе, первый этаж, зрительный зал и, вполне возможно, соседствующий с кинотеатром парк. В каждом элементе здания и на прилегающей к нему территории буду заложены различные возможности и перспективы для перформанса и культурной деятельности в целом. Когда вы на крыше, вашим залом становится само небо и красивые облака, о которых я уже упоминал. Перед фасадом аудиторией становится вся улица. И, разумеется, внутри — оригинальный зрительный зал, переоборудованный под мультифункциональное, гибкое арт-пространство.
Мы пытаемся предвосхитить эволюционный путь общества и культуры Алматы, чтобы новое здание могло отвечать грядущим переменам. Посетителей ждут выставки, перформансы, показы фильмов и даже пикники вкупе с образовательной программой. Работа и жизнь сегодня немыслимы друг без друга: человек может работать в офисе или пойти с лэптопом в кафе. «Целинный» должен отвечать всем требованиям: это место, где можно работать, отдыхать с друзьями или всей семьей. Именно это мы и надеемся реализовать в проекте.
Мы впервые работаем с историческим зданием в этой стране, поэтому нужно задать планку качества. Сделать все возможное. Нас очень воодушевляет команда «Целинного», мы стараемся ни в чем себя не ограничивать. Нас вдохновляет позитивная энергетика создателя нового центра современной культуры Кайрата Боранбаева, и мы стремимся направить ее на создание проекта, которым город мог бы гордиться и который будет способствовать глобальной известности Алматы в сфере современной культуры.
М.К.: Архитекторы, как известно любят строить на века. Так, обсуждая с заказчиком реконструкцию здания построенной в начале XX века электростанции, которую московский фонд V-A-C хочет превратить в крупнейшую российскую художественную площадку, Ренцо Пьяно заметил, что ему интересно браться только за проекты, которые просуществуют не меньше пяти столетий. Вы, напротив, нередко обращаетесь к временной архитектуре, которая существует лишь в течение ограниченного периода. В чем сила временной архитектуры?
А.Х.: Я бы хотел поразмыслить над тем, что говорит Ренцо, но ведь мне неизвестен контекст этой его цитаты. Можем ли мы быть уверены, что человечество останется прежним через пять столетий? Иными словами, смогли бы мы сегодня комфортно жить в здании, построенном в 1518 году? Ранее мы уже коснулись вопроса о том, что архитектура должна отвечать требованиям культуры и общества, которые имеют свойство меняться. И перемены эти стремительны: за последние двадцать лет с человечеством случилось больше, чем за предшествующие десять тысяч лет! Эти изменения напрямую влияют на то, как мы общаемся, на наше бытие, на то, как работает политика, на то, что мы едим. Не говоря уже о климате и уровне воды. Все меняется! Надо понимать, что через пятьсот лет люди не будут пребывать в том же состоянии, что Ренцо сейчас. Архитектура должна адаптироваться к людям, их нуждам. Без сомнения, методы самой архитектуры тоже должны измениться. Именно поэтому пример кочевнической архитектуры мне кажется столь удачным: она адаптируется к изменениям в мире вокруг. Это всегда работало.
Футуролог Рэй Курцвейл неоднократно делал прогнозы относительно нашего будущего, и многие из этих прогнозов сбылись. Согласно ему, к 2027 году мы создадим компьютерную модель человеческого мозга. Таким образом, в ближайшие десять лет мы приблизимся к возможности создания искусственных людей. Искусственный интеллект существует уже сегодня. Беспилотные автомобили, роботы, курьерские дроны Amazon, Hyperloop — все это становится реальностью. Наша жизнь, то, как мы создаем что-то, наша работа как таковая — все это находится на пороге больших перемен. И все это произойдет в течение ближайших нескольких лет — что тогда говорить о пяти столетиях? История человечества меняется, а вместе с ней и история архитектуры.
