Disability art: политика, эстетика, сообщество
Понятие disability art включает в себя несколько дополняющих друг друга измерений. С одной стороны, его можно рассматривать как самостоятельное направление в искусстве, созданное художниками с опытом инвалидности, с другой — как профессиональное сообщество или активистское движение, которое борется за равный доступ к культурным ценностям (в том числе к возможности их производить) для всех людей вне зависимости от их опыта. Каждая грань этого явления — эстетическая, политическая, социальная — требует отдельного рассмотрения. В настоящем материале мы рассказываем об основных вехах развития disability art в мире.
Рива Лерер. Книжка-раскраска. 2011. Бумага, акрил, коллаж, смешанная техника. Фрагмент. Частное собрание. Courtesy Riva Lehrer. Источник: nyamcenterforhistory.org
Движение disability art зародилось в Европе и США в 1970-е годы. Однако с переводом этого термина на русский язык и определением его границ до сих пор возникают проблемы: если это искусство, заостряющее и проблематизирующее понимание инвалидности в современном мире, можем ли мы причислить к нему произведения, созданные художниками без опыта инвалидности? Как быть с активистскими проектами, не имеющими художественной силы? Всегда ли disability art должно иметь под собой политическую подоплеку? «Мы знаем, что многие художники не хотят, чтобы их произведения рассматривались лишь в контексте осмысления инвалидности, но также существует немало художников, которые исследуют свои отношения с инвалидностью, чтобы бросить вызов художественному сообществу и преобразовать его», — такова позиция организации Disability Arts International. В основе этого движения лежит идея о том, что люди с опытом инвалидности — не только особый сегмент аудитории музеев, нуждающийся в доступе к культурным ценностям, но еще и художники, которые, как и другие авторы, хотят быть включенными в институциональную жизнь. В этом смысле disability art — конечно, политический феномен. Он ставит себе целью художественными средствами изменить культуру восприятия инвалидности и повлиять на положение людей с различным опытом в обществе, в том числе в профессиональной сфере, где особенно сложно изжить патерналистский подход к людям с инвалидностью.
Становление disability art находится в тесной связи с историей борьбы людей с инвалидностью за свои права. В 1972 году писатель и активист Пол Хант опубликовал в Великобритании письмо, в котором призвал людей с инвалидностью к борьбе с барьерами, мешающими им жить полной жизнью. Впоследствии он возглавил протестное движение и стал одним из основателей «Союза лиц с физическими недостатками против сегрегации» (Union of the Physically Impaired Against Segregation, UPIAS)[1]. Совместными усилиями члены этой организации сформулировали основные принципы социальной модели понимания инвалидности, на которые мы опираемся до сих пор. Сам термин disability art начал широко использоваться примерно в 1986 году, когда прошел первый Лондонский форум искусства, созданного людьми, как говорили в тот период, с ограниченными возможностями (London Disability Arts Forum, LDAF). Одноименная организация, основанная группой художников и активистов, также заострила внимание общества на отсутствии возможностей для людей с инвалидностью стать частью мира искусства и состояться в этой профессии. Между тем на тот период около 17% жителей Великобритании имели ту или иную форму инвалидности, но этот опыт не находил художественного выражения и, по сути, был невидим. Важной вехой на пути преодоления стигмы стали две культурные инициативы LDAF — открытие Лондонского международного кинофестиваля, который показывал фильмы о людях с инвалидностью, и выход журнала Art Disability Culture. Правозащитное движение достигло своего пика в Великобритании, когда был принят закон о борьбе с дискриминацией инвалидов[2] 1995 года.
Аналогичные процессы происходили и в США. Здесь наиболее активно действовала организация Very Special Arts (VSA), которая помогала людям с инвалидностью получить образование в сфере искусства и состояться профессионально. Сегодня она имеет более пятидесяти филиалов в разных странах. Также по сей день действует Центр искусства NIAD (NIAD Art Center), основанный в 1982 году, чтобы помочь людям с инвалидностью научиться выражать себя через искусство и зарабатывать им на жизнь. «Когда наши художники находят способ выразить себя через творчество, выставляются в галереях современного искусства, участвуют в жизни сообщества и зарабатывают своим трудом, их самооценка и способность к независимому существованию возрастают», — говорится на странице Центра. Конечно, не все художники, сотрудничающие с Центром, достигают признания в арт-мире, тем не менее они получают хорошую возможность освоить новую профессию и влиться в творческое сообщество через изучение современного танца, перформанса и живописи. Сегодня США — единственное государство, в котором существует специальная премия для художников с опытом инвалидности. Ее учредили Фонд Форда и Фонд Эндрю Меллона в 2020 году. Программа, получившая название Disability Futures, предоставит гранты в размере $50 тыс. двадцати художникам, режиссерам, писателям и перформерам.
Однако создание сообществ и содействие художественных организаций не было единственным путем борьбы с дискриминацией. Важную роль в становлении disability art сыграли и сами художники. Значимыми фигурами были, например, Тони Хитон и Клэр Каннингем. Хитон — художник, скульптор и активист, бывший исполнительный директор организации Shape Arts и основатель проекта The National Disability Arts Collection and Archive (NDACA). В 1992 году он провел перформанс Shaken not Stirred («Взболтать, но не смешивать»), во время которого ворвался на пресс-конференцию благотворительных организаций и швырнул протез ноги в скульптуру, состоящую из 1760 коллекционных банок. Так Хитон символически разрушил образ мысли благотворителей, считающих себя в праве решать, что нужно людям с инвалидностью. Инваактивисты требовали не пожертвований, а возвращения их прав. Во время дискуссии, организованной Музеем современного искусства «Гараж», Тони Хитон заметил: «Движение disability art возникло, на мой взгляд, в тот момент, когда люди начали делиться своими историями об угнетении, о недоступности образования, о жизни в гетто, о невозможности принимать участие в жизни общества. <...> Поэтому я утверждаю, что есть очень ясная эстетика disability. Она связана с аутентичностью, поскольку в работах художников с инвалидностью виден их собственный опыт. Иногда это субверсивный или скрытый набор семиотики, вшитый в работу. Люди с инвалидностью эти сообщения сразу же считывают».
Практика Клэр Каннингем, танцовщицы и хореографа из Шотландии, основана на исследовании возможностей тела, отличного от нормотипичного, и костылей, которые она вынуждена постоянно использовать из-за остеопороза — прогрессирующего заболевания костей. В своих перформансах она отходит от более традиционных танцевальных техник, чтобы показать, как двигаются и ощущают себя люди с тем или иным опытом инвалидности. При этом ее работа как хореографа включает в себя не только телесное измерение, но и социальное. Например, в 2015 году она представила публике перформанс «Дай мне повод жить» — танец, основанный на образах «Сада земных наслаждений» Иеронима Босха. Также отправной точкой для ее исследования стала нацистская программа «Т-4», предполагающая эвтаназию для людей с инвалидностью, и современная реформа социального обеспечения в Великобритании, которая подверглась критике со стороны инвасообщества. Таким образом Каннингем хотела осветить современные взгляды на инаковость и различие.
«Раньше нищих и калек изображали как людей, которые заслуживают помощи и сострадания (подумайте, как поступил бы на вашем месте Иисус!), но где-то в середине XVI века иконография изменилась, и людей с инвалидностью стали представлять как воплощение зла, — говорит Каннингем в одном из своих интервью. — Когда общество одолевает страх, оно начинает обвинять инвалидов, женщин, иммигрантов — всех «других», кого легко сделать изгоем. Меня очаровали персонажи Иеронима Босха: осужденные грешники с физическими увечьями смотрят вниз, в ад, в то время как те, кого изображают прекрасными, глядят в небеса. Я была поражена тем, как мы решаем, какой персонаж заслуживает или не заслуживает сочувствия, достойный он или недостойный. <…> В процессе рассуждений также возникла связь между нацистской программой «Т-4» и нашей текущей ситуацией с реформой социального обеспечения. Оказалось, что мы по-прежнему считаем нормальным оценивать способности людей, чтобы определить их место в обществе. Это вынуждает людей с инвалидностью постоянно доказывать свою ценность, чтобы не попасть в безвыходную ситуацию».
