InPress: о чем говорят в мире-10
Каролин Христов-Бакарджиев и ее Стамбульская биеннале, открытие нового здания Музея «Гараж», египтяне против плохого паблик-арта и Леонардо да Винчи как изобретатель всего.
Стамбул. Фото: Екатерина Алленова/Артгид
В расписании крупнейших мировых биеннале ближайшая — Стамбульская, которая откроется 5 сентября 2015 года (и мы обещаем вам подробный репортаж оттуда). Ее тема и девиз — SALTWATER: A Theory of Thought Forms («Соленая вода. Теория мыслеформ»), куратором выступает Каролин Христов-Бакарджиев: директор нового супермузея в итальянской провинции Турин и куратор dOCUMENTA (13). Flash Art публикует интервью с ней о концепции предстоящей биеннале и о том, почему во всех пресс-релизах она вместо того, чтобы называть свою работу кураторством, называет ее «наброском»: «“Набросок” — слово, которое сейчас не используется в художественном языке и не связано с властью, как слово “кураторство”, которое подразумевает экспертную работу в формировании художественных собраний, выбор, отделение хорошего от плохого. Оно служит производительной деятельности, и если ты в это вовлечен, ты становишься академическим функционером. Ты берешь на себя функцию власти, а мне претит деятельность такого рода. Фундаментальный жест рисования, расстановки акцентов впервые пришел мне на ум, когда я смотрела на Босфор — он ведь похож на прочерченную гигантом линию, которая соединяет два моря. Его название означает «бычий брод» — от греческих слов bous, бык, и poros, брод, проход — и отсылает к тем временам, когда Босфор не был открытым проливом: на протяжении истории геологические пласты меняли свое расположение, и его географическая конфигурация многократно менялась, пролив то открывался, то закрывался. Это место, где быки и коровы могли перейти с одного побережья на другое, навело меня на мысль о “мыслеформах”, предках нынешних фирменных логотипов, демонстрирующих то, что одновременно невидимо и видимо, или невидимо и явно абстрактно, но в то же время несомненно ощутимо».
Далее она говорит о том, что одним из главных ее союзников при подготовке биеннале стал Пьер Юиг, с которым она сотрудничала уже неоднократно — и в музее Кастелло ди Риволи, и на «Документе». Все это интригует. От себя хочу заметить, что Стамбульская биеннале чем-то благословенна: несмотря на то что каждый раз ее курируют совершенно разные кураторы с разными, а иногда противоположными позициями и подходами, она непостижимым образом всегда получается на зависть хорошей, так что Каролин Христов-Бакарджиев предстоит столкнуться с очень высокой планкой кураторской работы.
Открытие нового здания Музея «Гараж» стало одной из главных тем мировой прессы в первой половине июня. Отписались все-все-все, включая глобальные новостные службы, хотя события в области искусства редко выходят за пределы собственно художественной прессы, — вот, например, Yahoo! News, вот Euronews, вот Reuters. И не парой строчек, а полноценными материалами!
The New York Times пишет: «Учитывая напряженные отношения России с Западом после российского вторжения на Украину, что привело к отмене некоторых музейных обменов, предполагаемый эффект [от работы обновленного “Гаража”] будет неоценим». Artnet публикует подробный репортаж с открытия, особо отмечая исследовательские проекты Музея. Как рыба в воде чувствует себя в атмосфере праздничного открытия Style.com, работу архитектурного бюро Рема Колхаса ОМА хвалит Designboom, а обстоятельный, как всегда, artsy.net разразился большим материалом на тему будущего институции.
e-flux journal, один из самых влиятельных журналов по современному искусству в интернете, в этом году участвует в Венецианской биеннале. Участвует виртуально: он создает «суперсообщество» своих читателей, подписчиков и авторов, почти каждый день с мая по август публикуя онлайн по одному тексту. Участвует и реально — в Джардини создан уголок e-flux journal в виде ежедневно обновляемого новостного стенда (см. фото). Впоследствии тексты, представленные авторами, будут объединены в следующий номер журнала.
Но это ж ужас что такое! Тема «суперсообщество» — ну, модная левая тема взаимной поддержки единомышленников. Но, граждане, ну нельзя же так подставляться! Подборка кажется вообще пародийной — все факапы европейских левых там аккуратно и любовно собраны и представлены. Хотя, может, это и был тайный план редакции?
Вот пишет коллектив G.U.L.F. (Global Ultra Luxury Faction) в своем обращении к работникам культуры: «Сейчас мы видим разнообразие используемых тактик. Иногда в музеях объявляются акции сторонних художников. Иногда они происходят без предупреждения. У таких акций множество тем: эксплуатация труда, превосходство белых, захват публичного пространства, изменения климата, джентрификация, полицейское насилие, израильский апартеид, изнасилования, сексуальные домогательства и многое другое. В своем контексте они прекрасно ведут подрывную работу. Но и сам контекст не независим.
Мы знаем, что, генерируя нарративы в медиа, наши акции могут либо подрывать, либо укреплять существующие нормы и властные отношения. Они могут либо соглашаться с границами данного контекста — и имплицитно их принимать, — либо изменять саму природу этого контекста. Мы верим, что грядут перемены».
Oh, come on, guys.
Кстати, насчет грядущих перемен. Пора, пора восстать против уродского паблик-арта! Против того кошмара из камня и бронзы, что нам строят на улицах и площадях! К восстанию призывает арт-критик The Guardian Джонатан Джонс. Чашу его терпения переполнила история в Египте: там, в городе Самалут — три часа езды на юг от Каира, — установили большую скульптуру, которая вроде бы должна была быть увеличенной репликой знаменитого бюста царицы Нефертити, ныне хранящегося в Новом музее в Берлине. Однако скульптура оказалась настолько непохожей на оригинал, да и попросту настолько уродливой, что местные жители назвали ее «оскорблением для всех египтян», восстали и добились от городских властей демонтажа этого убожества.
Это присказка, сказка впереди. Джонс пишет, что таких скульптурных кошмаров каждый день устанавливается немало по всему миру — только толерантные европейцы не так решительны, как горячие египетские парни, чтобы требовать убрать халтуру с глаз долой, а следовало бы. Что планка для искусства в общественных пространствах очень сильно занижена, и сплошь и рядом в городах устанавливают нечто маловысокохудожественное. И что пора бы уже брать дело в свои руки: «В Египте революция, и нам бы следовало взять с них пример. Нам нужна революция против плохого паблик-арта. Уродская скульптура — явление глобальное. От идиотской статуи Питера Фалька в Будапеште до китчевой парочки на лондонской станции St. Pancras — неуклюжие ублюдки фигуративного искусства оскверняют наши общественные пространства. И мы с этим миримся. Ну разве что несколько эстетов скривятся, да онлайн-галереи посмеются над этим неприглядным искусством, которое везде — но большинство людей пассивно примиряются с правом городских заказчиков и высокомерных художников навязывать всем остальным свой дурной вкус».
Дорогой Джонатан Джонс из The Guardian! Как же нам в российских городах вас не хватает!
Молодая канадская арт-критик Меррей Джерджес на Hyperallergic задается вопросом о том, что значит быть арт-критиком в интернете. Да и вообще критиком — поскольку жить в интернете для любого гуманитария наших дней так же естественно, как дышать или чистить зубы по утрам, и эту опцию можно и вовсе не упоминать. Интернет лишь ускорил процесс: все, чья профессия означает производить тексты, время от времени чувствуют ту же тревогу, о которой пишет Джерджес: наши тексты, в которые мы как ни крути вкладываем время, опыт и душу, оказываются предназначены для кратковременного использования. В интернете это все стало лишь более наглядно: он сократил сроки годности текстов и мыслей, люди стали быстрее убегать за следующими впечатлениями. И Джерджес права, когда пишет, что это вопрос не к арт-критике, а к той размерности, которую задает интернет: «Дело же не в состоянии критики (мы все уже знаем, что финансирование урезают и т. д.), а в состоянии самого интернета. Когда кто угодно может завести себе аккаунт на Yelp и постить там свою критику чего угодно, когда контент подбирают как бог на душу положит и все авторы соревнуются за одного и того же взмыленного рейтинговыми системами читателя, когда то, читают тебя или нет, зависит от случайных алгоритмов, от особенностей поисковых систем, от того, в какое время дня ты запостил — и даже если ты готов писать совсем задешево или бесплатно, это не гарантирует, что тебя увидят. Что это говорит о моем стремлении быть критиком (а ведь я была бы увереннее, если бы была гарантия, что меня будут читать)? Разве лайки и репосты гарантируют, что их авторы хотя бы пробежали глазами вашу статью от введения до конечной строчки? Я ночей не спала, когда писала свой первый текст для такой уважаемой и популярной платформы, как Hyperallergic, и этот вопрос все больше меня тревожит: прочтет ли хоть кто-то этот текст спустя хотя бы пять дней после того, как будет закончена программа Superscript, в рамках которой я публикуюсь, когда уже буду сказаны все “До свидания” и “Увидимся в интернете”, когда наше внимание уже перескочит на следующий новостной повод?»
В целом, взаимоотношения арт-критики и интернета, кажется, главная тема наших дней. Вот и заслуженный портал Rhizome.org публикует эссе Орит Гат «Изменил ли интернет арт-критику? Об обслуживающей критике и о возможном будущем». Орит Гат анализирует сам формат существования письма об искусстве в сегодняшнем интернете: не в академических журналах, а на тех сайтах, что мы используем каждый день. Из этого опыта она выводит феномен «обслуживающей критики»: «У “интернет-эффекта” есть две стороны. Одна — публикации и тиражи, вторая — то, как это рассеяние формирует дисциплину и ее дискурс. Музыка и литература уже испытали цифровой прорыв на своей шкуре в гораздо большей степени, чем современное искусство. Началось все с тиражей: им пришлось приспосабливаться от пластинок к mp3, от независимых или даже сетевых книжных магазинов к Amazon — но продолжилось все изменением дискурса, который ставит перед нами действительно важные вопросы о функции критики. Я назову это “обслуживающая критика”. Это критика, ориентированная на открытие. Критика, которая предполагает читателя, который хочет, чтобы ему что-то порекомендовали».
Гат говорит, что задача критики вынести оценочное суждение стала ее проклятием, превратила ее в обслугу для тех, кто жаждет именно оценки: рейтингов, рекомендаций, «туда ходи — сюда не ходи». При том что ведь большинство читателей относятся к арт-критике так же, как к ресторанной: вряд ли пойдут на рецензируемую выставку, и уж тем более вряд ли купят произведение искусства, но зачем-то читают рецензию так же, как обзор ресторана высокой кухни, где фуа-гра была сегодня, пожалуй, немного недоромантично присыпана лепестками миндаля. То есть не потребляют, но впитывают и анализируют культуру (художественную или пищевую) по описаниям. И Гат предлагает критикам отвлечься от соображений непосредственной пользы и перейти к формированию контекста: «Я думаю, что обслуживающая критика обязана анализировать рынок, предоставлять контекст тому, что популярно, за рамками рейтингов бестселлеров. (Хотя я, конечно, понимаю, как сильно интернет любит рейтинги.) Обслуживающая критика несет обязанность включать в себя критику как положительную, так и отрицательную. Если издание публикует только положительные рецензии, это обычно значит, что они предполагают, будто люди рассматривают рецензии как рекомендации. А это значит игнорировать другую важную задачу критики: не давать арт-рынку расслабиться».
Леонардо да Винчи изобрел не только вертолет, парашют, пулемет и танк. Как сообщает ВВС, он изобрел еще и холодильник — во всяком случае, это устройство, которое он разработал примерно в 1492 году и которое сейчас воспроизвели по его чертежам в Музее науки в Милане, эффективно охлаждает напитки в бутылках. По словам исследователей, возможно, оно и тогда уже было сделано по чертежам и использовалось на практике — Леонардо ведь был человеком светским и устраивал у себя вечеринки для знатных современников, и холодное вино было там очень к месту.
Знаете, я не удивлюсь, если окажется, что Леонардо в свое время успел изобрести вообще всё.
