They live!
Супрематический секс, помойка как саспенс, висельники у московской дороги — что это? Фарс? Кинокритик Василий Корецкий посмотрел видеоработы художника Алекса Булдакова и проанализировал их в контексте развития мирового кинематографа.
Знакомиться с работами Алексея (Алекса) Булдакова нужно только так: сразу, кучно, полным собранием сочинений. Увиденные отрывочно, по отдельности, эти видеоминиатюры кажутся, в худшем случае, не более чем комическим арт-брютом — как, например, совокупляющиеся супремусы Малевича или Лисицкого.
Или глумливым структурализмом, как Attentionwhores — ролик, в котором, словно в текстах Владимира Сорокина или фильмах канадца Майкла Сноу, субъектом речи является сам язык — в данном случае киноязык остросюжетного голливудского кино.
Резкие наезды камеры на ничтожные и совершенно произвольные объекты (что общего между помоечным голубем, потеком на штукатурке и полиэтиленовым пакетом?) сопровождаются драматичной симфонической музыкой, позаимствованной из триллеров Хичкока; этот саундтрек предсказуемо вызывает у зрителя состояние тревожного ожидания, саспенса.
В других работах Булдакова можно заподозрить пресловутое нонспектакулярное искусство — вот, например, фильмы из серии «Излишества», в которой до зевоты унылые городские пейзажи вдруг прорастают какой-то странной, необъяснимой чужеродностью: блочные многоэтажки вытягивают в космос телевизионные антенны, толпа на фуд-корте мегамолла засоряет воздух загадочными корпускулами, гордо реет на трубе ТЭЦ невесть откуда взявшийся революционно красный флаг.
Есть еще и совсем неоднозначные клипы: Mute, демонстрирующий паузы в речи теледикторов, — это вообще что? Извращенный фарс, комедия неловких положений или прикол, cut-up, который, как утверждал Уильям Берроуз, всегда демонстрирует истинный, скрытый смысл сказанного — точнее, в данном случае, его звенящее отсутствие?
А «Дорога», в которой нет ничего, кроме хроники московского дорожного трафика, декорированного свисающими с билбордов висельниками, — это привет «Уикенду» Жан-Люка Годара или парафраз акций группы «Война»?
Вряд ли. Любопытно, кстати, что, несмотря на принадлежность «Дороги» к «избыточной» серии», повешенные кажутся вполне органичной частью подмосковного пейзажа, они вызывают смешанные эмоции — и смех, и облегчение, словно подтверждая застарелые подозрения публики, уже утомленной предчувствием социального коллапса.
Ответ легко находится при последовательном просмотре, когда от ролика к ролику перед зрителем разворачивается устрашающая картина параллельной жизни, затаившейся там, где, казалось бы, дохнет всё. Скорбные микрорайоны, удручающе однообразные магистрали, тоскливые торговые центры, где даже овощи вянут быстрее, — все эти кладбища эмоций, автоматически ставящие на «выкл.» эстетическое чувство любого нормального человека, у Булдакова становятся обитаемыми и отчетливо агрессивными. Представьте себе, что даже не тараканы или голуби, а просто окурки под ногами оказались разумными и прожорливыми монстрами! Анимизм Булдакова гальванизирует все — и, как велят правила жанра, монстр Франкенштейна оказывается враждебен своему создателю. Трещины, лужи, отбросы, пустоты и паузы — в общем, весь тот фон, который мы стараемся не замечать, словно готовит заговор против презревшего его человечества. Под действием волшебной силы искусства анимации у Булдакова оживают даже чистые бестелесные формы супрематизма — хотя, казалось бы, что может быть более мертвым и умозрительным, чем работы Малевича? Но грубая витальность проникает и сюда, в храм возвышенной нефигуративности. Огонь по штабам! — и вот уже икона иконоборчества в искусстве сама подвергается анальной пенетрации большого голубого прямоугольника.
