Эрина Мацуи: «Это невероятно важно — оттачивать мастерство среди единомышленников»

28-летняя японская художница ЭРИНА МАЦУИ, знакомая читателям «Артгида» по выставке JapanCongo в ЦСК «Гараж», рассказала ЯНЕ ГАПОНЕНКО, зачем она решила освоить технику живописи маслом, где и у кого учиться рисовать мангу и почему японская публика и коллекционеры предпочитают видео и инсталляцию традиционной любимице европейцев — живописи.

Эрина Мацуи. Октябрь 2012. Фото: Яна Гапоненко

Яна Гапоненко: В возрасте 20 лет вы стали обладательницей первого приза японской художественной ярмарки Geisai, но от последовавшего за этим предложения сотрудничать с группой KaikaiKiki (художественное объединение, основанное Такаси Мураками.  — «Артгид») отказались, предпочтя продолжить образование в художественном вузе. На ваш взгляд, для художника профильное образование действительно должно быть приоритетом?

Эрина Мацуи: Для меня образование всегда было одним из жизненных приоритетов. Я выбрала учебу и поступила в аспирантуру Tama Art University в том числе и для того, чтобы закрепить свои навыки в живописи маслом — старинной и непростой для японца технике. В Японии принято считать, что в университете ничему не учат, однако мое обучение подарило мне, по крайней мере, друзей и коллег по цеху. В моем вузе существует сильная творческая коммуна, а я считаю, что это невероятно важно — оттачивать мастерство среди единомышленников.

Я.Г.: Вы давно не студентка, а даже наоборот — преподаете искусство рисования манги, японских комиксов. Кем собираются стать ваши студенты — иллюстраторами или именно художниками?

Э.М.: Надеюсь, что именно художниками. На самом деле моя принадлежность к современному искусству —  одна из причин, по которой мне предложили занять место преподавателя в Kyoto Seika University. В последнее время художники, получившие определенную известность, все чаще преподают в университетах, и это оказывает благотворное влияние на появление все новых талантов среди учеников.

Если несколько десятилетий назад рынок произведений искусства сегментировался в зависимости от техники, то сейчас эти границы почти стерты, и манга может выступать наравне с другими видами искусства. Правда, у манги еще нет богатой истории, и Kyoto Seika University стал первым в Японии вузом, в котором был открыт отдельный посвященный этому графическому жанру факультет. В числе его преподавателей такие художники, как Кейко Такемия, Кентаро Таке.

Я.Г.: В одном интервью вы сказали, что, с одной стороны, на ваши работы влияет творчество Рембрандта и Дали, а с другой — манга и индустрия японских игрушек. Совмещая несовместимое, вы хотите вывести нечто третье?

Э.М.: Я пишу маслом, а это изначально европейская техника, которой традиционно было трудно овладеть японцу. Первым, кто в Японии освоил технику масляной живописи, был художник Юичи Такахаси. Но в его произведениях основное место занимали традиционные для японского искусства мотивы и сюжеты — изображения рыбы, например лосося в воде, или бамбуковых стеблей. Но в современном японском искусстве сложилась следующая ситуация: в культурном отношении Япония очень далека от Запада, но множество японских художников копируют произведения, хорошо продающиеся в Европе и Америке. Я тоже пишу маслом и при этом ощущаю постоянное желание вернуться к истокам и считаю, что, описывая современные реалии, можно и сегодня создать новое направление в живописи.  

Я.Г.: На ваших картинах часто можно встретить инопланетного вида животное аксолотль. При этом многие ваши работы, по сути, являются автопортретами. Напрашивается вывод о том, что вы считаете аксолотля своим альтер-эго.

Э.М.: С детства мне говорили, что я похожа на сказочное существо Упа Лупа. Это отразилось на моих героях. Я всегда хотела иметь такое существо в качестве питомца, но не знала, где они продаются, и никогда не видела их вживую. Но однажды, в честь поступления в университет, в сентябре 2004 года друзья мне подарили аксолотля. Тогда же я получила тот самый приз ярмарки Geisai. Я начала ухаживать за этим странным существом в самой начале своей художественной карьеры, и он до сих пор бодр и весел. К тому же теперь у меня дома живет целых три аксолотля. Их зовут Наполеон I, Наполеон II и, соответственно, Наполеон III. Действительно, на своих картинах я пытаюсь изобразить утопию. Однако я не стремлюсь придать своим образам совсем уж нереальный вид и не отделяю их от себя или от окружающего мира.

Я.Г.: Что вы сейчас делаете в Берлине? Что дает этот город такого, чего не может дать художнику Токио?  

Э.М.: Я учусь в Европе по специальной программе культурных исследований. Выбирая Европу и Берлин, я думала о том, что в огромном городе вроде Нью-Йорка меня настолько поглотит быт и суета, что я не смогу достичь своей цели — работать много и упорно в художественной резиденции, и поэтому сделала выбор в пользу небольшого города с высоким уровнем развития современного искусства. Мне нравится сравнивать свои работы с системой GPS. Если я работаю над ними в непривычном для меня месте и в новой обстановке, как например, здесь в Европе, вновь пережитое отражает мою внутреннюю направленность, как компас, и это проявляется в моих новых работах.

Я.Г.: Вы сотрудничаете с галереей Yamamoto Gendai, которая устраивала вам персональные выставки в 2007, 2010 и в этом году. Ваши работы находятся в коллекциях Франсуа Пино, Жана Пигоцци и Фонда Cartier. Вы уже чувствуете себя уверенно на рынке современного искусства?

Э.М.: Европейский рынок, как и зрительский вкус, очень отличается от азиатского. В Азии большинство зрителей с большим интересом реагирует на инсталляции и перформансы, тогда как живопись и те, кто ей занимаются, не могут рассчитывать на популярность среди масс. Что касается коллекционеров, поддерживающих современное искусство, то в Японии растет их число среди офисных служащих. Но у нас существуют свои особенности, связанные с хранением произведений искусства — ведь в японских домах нет традиционных стен, и, как правило, низкие потолки. Поэтому, вероятно, живопись по популярности и у публики, и у коллекционеров уступает другим видам искусства.