Майкл Баксандалл. Живопись и опыт в Италии XV века: введение в социальную историю живописного стиля
Свершилось! Опубликован перевод книги историка искусства Майкла Баксандалла «Живопись и опыт в Италии XV века: введение в социальную историю живописного стиля», который мы ждали более 45 лет. С любезного разрешения издательства V–A–C Press «Артгид» публикуем фрагмент, посвященный жесту приветствия или приглашения на картинах и фресках художников Возрождения.
Сандро Боттичелли. Весна. Ок. 1482–1485. Дерева, темпера. Галерея Уффици, Флоренция
До сих пор мы говорили о религиозных жестах. Светская жестикуляция сохраняла с ними связь, но имела собственный репертуар, отследить который непросто: бытовым жестам, в отличие от религиозных, никто не обучал по книгам, они были более индивидуальными и менялись в зависимости от моды. Хорошим примером, позволяющим прочесть несколько выдающихся картин, может быть жест, при помощи которого во второй половине XV века выражали приглашение или приветствие. Его можно изучить по ксилографии 1493 года из флорентийского издания «Книга шахмат» Якобуса де Цессолиса — средневековой аллегории, описывающей социальный порядок как шахматную доску. Ферзевая слоновая пешка обозначает в ней хозяина постоялого двора, а одним из трех отличающих его атрибутов является жест приглашения («он простирает вперед правую руку, словно приглашая взойти»): кисть у него слегка приподнята, а немного согнутые пальцы растопырены.
Благодаря этой ксилографии мы обнаружим тот жест с тем же значением на многих изображениях. Даже если нам известно, что их сюжетом является встреча, понимание смысла жеста помогает нам лучше их прочесть, поскольку жест допускает различные оттенки выражения. На фреске Боттичелли «Молодой человек перед аллегорическими фигурами семи свободных искусств» главная фигура недвусмысленно приветствует юношу. Когда Людовико Гонзага приветствует своего сына кардинала Франческо Гонзагу на росписи Мантеньи в Камера дельи Спози, этот же жест полон величавой сдержанности. Мастер уместного жеста, Пинтуриккьо разыгрывает целый спектакль вокруг этого жеста в группе трех искусительниц, намеревающихся соблазнить святого Антония. Всякий, кто слушал проповедь о святом Антонии в исполнении фра Роберто Караччоло или любого другого проповедника, должен был знать, что девицы изображают вторую из четырех стадий искушения — плотское искушение (carnalis stimulatio); опытный глаз по развязности их жестов сразу понимал, что это за девицы. Руководство для молодых девиц «Красота девичья», напечатанное в Венеции в 1471 году, твердо внушало им «шествуя и стоя на месте держать правую ладонь поверх левой перед собой на уровне пояса». Пренебрегая этим правилом, искусительница в центре делает призывные жесты не одной, а обеими руками сразу, от чего ее пытается удержать лучше чувствующая момент товарка. Более тонкий и значимый случай — «Весна» Боттичелли. Здесь центральная фигура Венеры не отщелкивает пальцами ритм для танца Граций, а приглашает нас рукой и взглядом войти в ее царство. Неправильно понимая жест, мы упускаем смысл всей картины.
Мы непременно что-нибудь да упустим, если не будем чувствовать определенной разницы между религиозными и мирскими жестами. Разница эта не была кардинальной: в частности, жесты религиозного происхождения нередко использовались в светских сюжетах, сохраняя свою смысловую нагрузку. За неимением другого справочника список жестов проповедника может слегка прояснить загадку «Сцены из “Одиссеи”» Пинтуриккьо. Этот художник также использовал сугубо мирской жест приглашения для соблазнительницы в «Святом Антонии и святом Павле», сознательно внеся в изображение профанный акцент. Однако в религиозных изображениях обычно использовалась благочестивая жестикуляция, что позволяло приподнять священные сюжеты над плоскостью повседневной мирской жизни и придать физическому существованию отчетливо сверхъестественный модус и недвусмысленно возвышенный стиль.
