Доступ разрешен: цифровая доступность в сфере культуры
Концепция доступности постоянно меняется по мере появления новых технологий. Раньше она касалась в основном физических барьеров, которые ограничивали людей с различными особенностями в повседневной жизни. Теперь важной ее частью стала цифровая среда. Сайты, приложения, сервисы — все цифровые продукты, облегчающие нашу жизнь, должны быть адаптированы, чтобы стать удобными и доступными для всех пользователей без исключения. «Артгид» рассказывает о том, что такое цифровая доступность и какие технологии используются в сфере культуры, а для большего погружения в тему предлагает ознакомиться с материалами конференции, недавно прошедшей в Музее современного искусства «Гараж» (ссылка в конце статьи).
Проект Beyond The Walls Смитсоновского музея американского искусства, Вашингтон. Источник: aam-us.org
В современном мире цифровая доступность важна не меньше, чем физическая. Мало установить пандусы на входе в музей — посетитель должен иметь возможность воспользоваться сайтом культурного учреждения, заранее взять билеты и спланировать свой визит. Особенно остро эта проблема обозначилась на фоне массовой цифровизации, которая охватила музейную среду в связи с пандемией коронавируса и последовавшими за ней ограничениями. За минувший год виртуальные выставки и мультиформатные образовательные материалы, покупка билетов онлайн, цифровой найм и видеоконференции стали частью нашей повседневности. Этот процесс во многом способствовал демократизации сферы культуры — и в то же время заострил вопрос о доступности существующих технологий.
«Проблемой цифровой доступности в мире занимаются более двадцати лет, — рассказывает Анатолий Попко, один из авторов стандарта по доступности цифрового контента в России. — Первые нормативные и методические документы в этой сфере появились примерно в конце 1990-х — начале 2000-х годов. Сейчас требование доступности цифровых продуктов во многих странах фиксируется на законодательном уровне. В США, например, все началось с судебного прецедента, который фактически это требование закрепил. В 2019 году было вынесено судебное решение в пользу Гильермо Роблеса — незрячего человека, который подал в суд на Domino's Pizza после того, как не смог заказать еду в мобильном приложении компании. Таким образом, Верховный суд США, по сути, приравнял приложение к местам, оказывающим пользователям услуги, а значит, оно должно соответствовать требованиям доступности.
Что есть в России? Есть национальный стандарт (ГОСТ), над которым я работал как автор вместе с командой экспертов. В нее входили тотально незрячие люди и представители Банка России, нашего финансового регулятора. Этот стандарт вступил в силу с 1 апреля 2020 года. Раньше подобные документы в России, к сожалению, были довольно низкого качества и не могли использоваться по своему назначению. Новый стандарт основан на ведущем международном документе в сфере доступности — WCAG 2.0 (Web Content Accessibility Guidelines. — Артгид). Таким образом, у нас появилась отправная точка. Теперь мы имеем конкретный ответ на вопрос, каким требованиям должен соответствовать цифровой контент, чтобы считаться доступным. Все критерии там подробно прописаны. В процессе работы над этим документом я очень аккуратно следил, чтобы никакая российская специфика туда не просочилась, потому что, откровенно говоря, лучшее, что мы можем сейчас сделать, это осмыслить и освоить международный опыт. Сами мы пока не доросли до того, чтобы рассказывать всему миру, как делать доступно».
Концепция цифровой доступности предполагает, что сайт или сервис должны быть понятны всем — чтобы каждый человек мог познакомиться с информацией или воспользоваться услугами удобным для себя способом. Для незрячего или слабовидящего пользователя необходимо предусмотреть возможность увеличить экран или воспользоваться программой экранного доступа, которая сканирует интернет-страницу и воспроизводит ее содержимое устно либо выводит информацию на брайлевский дисплей. Глухим и слабослышащим людям требуются субтитры, чтобы познакомиться с видео- или аудиоконтентом, а также перевод на жестовый язык. Люди с особенностями мелкой моторики используют систему специальных переключателей, с помощью которой можно управлять сенсорным устройством.
Однако в российском контексте мы неизбежно сталкиваемся с проблемой цифрового неравенства и непонимания того, как сделать контент более доступным и зачем это нужно. В международной практике для описания подобной ситуации используется термин «информационная бедность», включающий в себя финансовый, технический, образовательный, демографический, языковой и культурный аспекты. Человек в условиях информационной бедности лишен доступа к цифровой информации, потому что не может позволить себе дорогостоящие гаджеты, не владеет компьютерной грамотностью, принадлежит к старшему поколению, которому трудно приспособиться к техническим новинкам, и так далее. Часто сами разработчики цифровых продуктов не понимают, что подразумевается под доступностью, и оказываются не готовы привлекать к работе людей с опытом инвалидности.
«Раньше российские версии веб-сайтов для слабовидящих были пандусом, ведущим в никуда. Это была совершенно бесполезная вещь, — говорит Анатолий Попко. — Можно сказать, что она появилась вынуждено в период, когда одни зрячие и слышащие люди пытались объяснить другим зрячим и слышащим людям, что вообще-то нужно думать и о пользователях с инвалидностью. При этом ни первые, ни вторые не представляли себе, что такое доступность цифрового контента, потому что не владели соответствующими компетенциями, а документа, на который они могли бы сослаться, не существовало. Сейчас он есть, и вскоре в соответствии с ним должны быть переориентированы сайты органов власти, что уже очень хорошо».
Опыт показывает, что «доступные» технологии полезны всем, поскольку с временными ограничениями могут столкнуться далеко не только люди с опытом инвалидности. Травмы, возрастные изменения, появление детей — существует множество факторов, которые влияют на наши возможности свободно ориентироваться в интернете, пользоваться гаджетами и потреблять медиаконтент. Никого не удивляет, что пандусы используют не только люди, передвигающиеся на колясках, но и родители с детьми, велосипедисты и многие другие. То же самое и с цифровой доступностью. Например, специальные теги, объясняющие, что изображено на картинке, полезны не только слабовидящим. В реальности каждый пользователь может оказаться в ситуации, когда изображение не загружается или отображается некорректно. Для медиа и владельцев бизнеса это тоже выгодно, потому что дополнительные описания поднимают рейтинг сайта в поисковых системах. Таким образом, бизнесу цифровая доступность продуктов помогает привлечь новых клиентов и поправить репутацию, а для рынка труда это способ расширить область поисков кандидатов.
«В сфере культуры в целом довольно большое внимание уделяется вопросам доступности, — считает Анатолий Попко. — Она удивительным образом самостоятельно движется в сторону большей инклюзии в отличие от той же финансовой сферы, в которой разворот к людям с инвалидностью требует некоторого нажима сверху. В культуре это происходит само собой, что очень хорошо. Большую работу в этом смысле делает ИКОМ России (Российский комитет международного совета музеев. — Артгид). Скоро комитет выпустит в свет пособие о работе с незрячими посетителями в музеях, и его частью будет раздел, посвященный вопросам цифровой доступности. Я бы также отметил, что в настоящее время этот вопрос постепенно перетекает в практическую плоскость. То есть мы не просто говорим о том, что хорошо бы соответствовать требованиям доступности, но и понемногу формируем рынок услуг в сфере консалтинга. Для того чтобы привести сайт в соответствие с требованиями доступности, нужен аудит информационных ресурсов. Это делается автоматизированными средствами и с помощью ручного тестирования. Сейчас есть несколько компаний, предлагающих свои услуги на этом рынке и задействующих в работе представителей целевой аудитории подобных инициатив, то есть людей с инвалидностью, которые выступают тестировщиками».
Музеи часто связывают вопрос доступности с огромными финансовыми затратами. Однако Попко считает, что это скорее психологическая проблема: «Многим кажется, что для того, чтобы сделать сайт более доступным, нужны какие-то неимоверные деньги, силы и время. Но я бы скорее говорил о нехватке людей, которые понимают, о чем идет речь. Отсюда и убеждение, что доступность требует ресурсов. Но нет, это не очень большие затраты. Часто принципиально повысить доступность сайта можно, просто изменив его визуальную тему. Если мы берем наиболее популярную систему управления контентом — WordPress, то там изначально заложены темы, которые соответствуют требованиям доступности. Кроме того, учреждения культуры редко самостоятельно разрабатывают свои сайты и приложения. Как правило, это делается сторонними компаниями. В таком случае задача музейных сотрудников ограничивается необходимостью включить в техническое задание на разработку требование о соответствии стандарту доступности цифрового контента. Дальше ваш подрядчик должен самостоятельно освоить материал. Для квалифицированного программиста доступность — вполне подъемная задача».
