Джеральдин Норман. Пиотровские. Хранители ковчега
В издательстве «СЛОВО/SLOVO» вышла книга бывшего обозревателя газет The Times и The Independent и руководителя Фонда британских друзей Эрмитажа Джеральдин Норман, повествующая о жизненном пути Бориса и Михаила Пиотровских и их вкладе в развитие Государственного Эрмитажа. С любезного разрешения издателя мы публикуем фрагмент об истории «Эрмитажа 20/21», одного из самых амбициозных проектов музея.
Директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский проводит экскурсию по «Манифесте — 10». Источник: gov.spb.ru
Директор Эрмитажа обладает железной хваткой. Если не удается достичь цели одним путем, он ищет другой. То же самое можно сказать о его неутомимых попытках собрать коллекцию искусства ХХ и ХХI веков. Он прекрасно понимает, что после 1917 года в музейной коллекции западного искусства образовалась лакуна и вплоть до 1991 года ничего не менялось. Потом закупки разрешили и даже поощряли, когда музей начал приобретать произведения искусства на Западе. В конце 1990-х годов Пиотровский надеялся на помощь Музея Соломона Р. Гуггенхайма и пригласил независимого американского куратора Джулию Сильвестр, которая привезла в Эрмитаж несколько крупных выставок — Сая Твомбли (2003), Луиз Буржуа (2004) и Виллема де Кунинга (2006).
В 2007 году, когда оборвались деловые связи с Томасом Кренсом и Музеем Соломона Р. Гуггенхайма, Михаил Пиотровский решил взяться за дело сам. Так возник проект «Эрмитаж 20/21». Было решено расширить экспозицию искусства XX века и представить образцы новейшего искусства — отсюда в названии появилась цифра 21. Возглавить рабочую группу, в которую входили сотрудники отдела образования, развития и фандрайзинга, а также пресс-службы, директор поручил Дмитрию Озеркову — молодому талантливому хранителю гравюр старых мастеров. Но посоветовал Дмитрию не уходить из отдела французских гравюр XVIII века, насчитывающего 25 тысяч произведений, на случай, если проект зайдет в тупик.
Дирекция попросила Общество британских друзей Эрмитажа помочь в осуществлении нового проекта. Была собрана консультативная группа, куда вошли сэр Норман Розенталь — бывший секретарь Королевской академии по организации выставок, Мишель Стросс, ранее возглавлявший Фонд импрессионистов и современного искусства аукционного дома Sotheby’s, и Чарльз Саатчи, лондонский коллекционер, известный тем, что собирает самое разное современное искусство. Для начала необходимо было организовать посещение Озерковым Венецианской биеннале, арт-ярмарки в Базеле и «Документы» в Касселе — большой выставки современного искусства, которую устраивают каждые пять лет. По счастливому совпадению все они проходили в 2007 году.
Озерков был назначен заведующим новым отделом в январе 2007 года, а уже в октябре открыл свою первую выставку под названием «США сегодня: американское искусство из коллекции Саатчи». В еще неотреставрированных комнатах Главного штаба предстало необыкновенное зрелище. Саатчи был в восторге и тут же предложил сделать еще одну выставку: «А почему бы вам первым — раньше Лондона — не показать новое британское искусство?» Дмитрий ухватился за предложение, и выставка под названием «Новояз: британское искусство сегодня» была представлена в Николаевском зале Зимнего дворца. Она стала его первым большим успехом.
К 2009 году Пиотровский отчетливо понимал, что в Эрмитаже должно быть представлено новейшее искусство, поэтому поручил Озеркову возглавить такой отдел и дал ему возможность набрать туда сотрудников. В 2012 году Озерков был назначен заведующим отделом современного искусства, самостоятельного и уже никак не связанного с отделом западноевропейского изобразительного искусства. Это важное и знаменательное событие вовсе не означало, что сотрудники Эрмитажа, не говоря о жителях Санкт-Петербурга, примут и полюбят современное искусство. Выставочный отдел, в который входят руководители всех отделов, боролся с ним всеми силами. Лишь благодаря постоянной поддержке директора Озеркову удавалось устраивать содержательные выставки, и современное искусство обрело право на существование в Государственном Эрмитаже. Первым ударом по консервативной политике стала инсталляция Джейка и Диноса Чепменов Конец веселью (2012). В девяти прозрачных боксах, расставленных по залу в форме свастики, 5 тысяч миниатюрных пластмассовых фигурок нацистов разыгрывают кровавые сценки ужасов войны, поражающие нечеловеческой жестокостью. Это была крайняя форма антивоенной пропаганды: братья Чепмен взяли за основу знаменитую серию гравюр Гойи Бедствия войны и утрировали их. В выставке кураторы использовали и оригинальные работы Гойи из собрания музея, и средневековые орудия пыток из Арсенала. Получилось потрясающее зрелище в традициях Босха и Брейгеля.
Петербургскую прокуратуру засыпали однообразными письмами: авторы требовали наказать музей и его директора за нарушение закона о противодействии экстремизму. Многие возмущались тем, что два пластиковых героя — знаменитый талисман ресторанной сети «Макдоналдс» клоун Рональд Макдоналдс и распятый мишка — оскорбляют чувства верующих. Прокурор направил в Эрмитаж комиссию и получил отзыв профессионалов об использовании символов креста и свастики в современном искусстве. Они пришли к выводу, что все обвинения необоснованны.
Однако СМИ поживились на славу! Сюжеты и видеоролики, сделанные на выставке, постоянно показывали по телевидению, тему широко обсуждали самые разные общественные деятели. Пиотровского одно время даже сопровождала охрана. В результате эту первую выставку, организованную в отреставрированном здании Главного штаба, посетило 22 тысячи человек. До того как посыпались обвинения в экстремизме, в новое выставочное пространство приходили лишь немногочисленные любители. После скандала сюда хлынули толпы, а директор музея одержал еще одну профессиональную победу. По следам тех событий был принят закон об оскорблении чувств верующих христиан и представителей других религий. «Сейчас нам бы не удалось организовать такую выставку, — говорит Пиотровский. — Мы успели вовремя».
В 2015 году Михаил Пиотровский объявил о новом смелом проекте, связанном с его интересом к искусству ХХ и ХХI веков. Крупная строительная компания «ЛСР» разработала план развития престижного жилого комплекса на месте бывшего автомобильного завода «ЗИЛ» недалеко от центра Москвы. Чтобы привлечь жителей столицы, они хотели построить здесь театр, концертный зал и даже филиал Эрмитажа. Учитывая нынешний интерес москвичей к современному искусству, Пиотровский заявил, что это будет часть проекта «Эрмитаж 20/21», и назначил ответственным за него Дмитрия Озеркова.
Дизайн нового центра разрабатывает архитектор Хани Рашид из нью-йоркской фирмы Asymtote; Михаил Пиотровский познакомился с ним во время работы над проектом «Эрмитаж — Гуггенхайм». «Однажды в аэропорту Венеции мы пять часов ожидали вылета и подробно обсудили модель идеального музея. Так что я знал, что Хани мыслит в правильном направлении». О своих планах Хани Рашид объявил в октябре 2015 года; по словам архитектора, его вдохновлял «русский конструктивизм 1920-х годов, американский и советский павильоны на знаменитой выставке EXPO-1967 в Монреале и новые технологии». Он разработал проект пятиэтажного здания из блоков разного размера, поставленных друг на друга. Строительство планируют завершить к 2020 году. Возможно, этот проект стал своеобразной реакцией на трудности, с которыми Пиотровский столкнулся весной 2013 года.
Директор ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве Ирина Антонова воспользовалась прямой линией общения с президентом России, транслировавшейся по Первому каналу 25 апреля 2013 года, и задала вопрос о восстановлении Государственного музея нового западного искусства, располагавшегося в Москве и ликвидированного Сталиным в 1948 году. Для возрождения музея потребовалось бы возвращение в Москву полотен Матисса, Пикассо и других импрессионистов и постимпрессионистов, которые сейчас находятся в Эрмитаже. Президент попросил директора Эрмитажа прокомментировать ситуацию. Пиотровский был застигнут врасплох и не сразу понял, что новый музей претендует на большую коллекцию современного искусства, хранящуюся в Эрмитаже, и заявил, что эти картины попали к ним в качестве компенсации за несколько сотен произведений старых мастеров, переданных Эрмитажем ГМИИ им. А. С. Пушкина. Президент дал указание провести профессиональную экспертизу.
Понимая, что теперь многие (притом богатые) москвичи будут ратовать за создание «великого» музея в Москве, чтобы принизить роль Петербурга, делегировавшего в правительственные организации Москвы многих общественных деятелей, Пиотровский начал столь же рьяно отстаивать свою позицию. По его мнению, попытка отобрать у Эрмитажа значительную часть коллекции современного искусства может привести к переделу и других музейных коллекций. Эта инициатива противоречит утвержденному президентом Ельциным в 1996 году положению в области музейных фондов — совокупной коллекции всех государственных музеев. Фонды российских музеев складывались из произведений искусства, конфискованных у частных лиц в 1918 году и национализированных, а также из перемещенного искусства, вывезенного из Германии после Второй мировой войны. И это может дать повод для самых разных притязаний на «собственность».
Пиотровский утверждал, что «возрождение» Музея нового западного искусства в Москве, за которое выступала Антонова и ее сторонники, принесло бы огромную прибыль столичному туристическому бизнесу. Кроме того, цены на дорогую недвижимость возле Кремля сильно выросли бы.
Самая посещаемая экспозиция Эрмитажа — импрессионисты и постимпрессионисты, в том числе Матисс и Пикассо периода кубизма. Эти и многие другие замечательные работы из собраний Щукина и Морозова размещаются в специально созданном новом музейном пространстве — большой галерее, открывшейся в 2014 году в здании Главного штаба.
22 и 23 мая 2013 года состоялись две важные встречи, на которых обсуждали разногласия между двумя музеями. Во время первой встречи, в которой участвовали представители Министерства культуры и Союза музеев, Антонова не получила никакой поддержки и защищала свою позицию одна. Подводя итог дискуссии, министр культуры Владимир Мединский сказал, что ликвидация Музея нового западного искусства в 1948 году была ошибкой, но исправление ошибок может стать еще большей ошибкой. Мединский предложил создать виртуальный музей, чтобы коллекции Щукина и Морозова были доступны он-лайн всюду, а не только в Москве.
Вторая встреча состоялась в Администрации Президента. Она была организована советником президента по культуре и искусству Владимиром Толстым. Он пригласил представителей разных профессий. Ирину Антонову поддержал телеведущий Владимир Познер и председатель совета директоров «Альфа-Банка» известный коллекционер Петр Авен: он предложил открыть в Москве филиал Эрмитажа и разместить в нем также и другую часть собрания Щукина и Морозова, принадлежащую ГМИИ им. А. С. Пушкина.
Петицию против возвращения картин в Москву подписали 40 тысяч человек. В заключение Пиотровский сказал: «Передача была бы ошибкой — музейной, правовой и моральной».
В следующем, 2014-м, году Пиотровский сознательно пошел на риск и был вознагражден с лихвой. Одним из главных событий года стала европейская биеннале современного искусства «Манифеста». Она проходит в разных городах Европы каждые два года. Выставку «Манифеста — 10» было решено провести в Санкт-Петербурге, точнее в Эрмитаже.
<…>
Куратором выставки был назначен Каспар Кёниг — директор Музея Людвига в Кёльне (одно из крупнейших мировых собраний современного искусства), ровесник Пиотровского. Организаторы не собирались шокировать публику; просто Кёниг высоко ценит манеру художников, чьи работы он отобрал для выставки. Организаторам выставки удалось убедить одну из участниц, Марлен Дюма, изменить название серии Великие геи на Великие люди (среди них — Гоголь, Чайковский, Теннесси Уильямс и др.). Сработал недавно принятый российский закон, запрещающий пропаганду гомосексуализма.
Затем начался конфликт на Украине. События в Крыму повлекли за собой введение санкций Западом в отношении России. Потом президент США Барак Обама, премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и другие лидеры стран Евросоюза осудили пророссийских украинских сепаратистов, и последовали новые санкции. И наконец, над территорией Украины был сбит самолет, летевший из Амстердама в Куала-Лумпур, в результате катастрофы погибли 238 пассажиров и 15 членов экипажа, и до сих пор не доказано, сделали это повстанцы или украинские военные. На фоне всех перечисленных драматических событий было неясно, откроется ли в Петербурге «Манифеста», организационный центр которой находится в Нидерландах, или нет. Однако Каспар Кёниг и директор Международного фонда «Манифесты» Хедвиг Фейн не теряли самообладания. В официальном заявлении Фейн сказала: «В связи со сложным положением на Украине и в Крыму “Манифеста” поддерживает все объединения, которые выступают за мирное, ненасильственное урегулирование конфликтов, будь то в Европе или в Российской Федерации. “Манифеста” не может принять и не примет никакую цензуру, самоцензуру или незаконное вмешательство любого правительства в нашу деятельность. Мы не пытаемся уйти от современных конфликтов, и наша работа предполагает споры, переговоры, посредничество и дипломатию».
Главной достопримечательностью выставки стала инсталляция Томаса Хиршхорна Abschlag (Срез). Во дворе Главного штаба художник выстроил гигантскую инсталляцию — типичный жилой дом советских времен с рухнувшим фасадом. Нижние помещения скрыты за завалами, а на стенах уцелевших хорошо обставленных комнат верхнего этажа можно различить картины русских авангардистов: Казимира Малевича, Владимира Татлина, Александра Родченко, Натальи Гончаровой и других, заимствованные из Русского музея. Швейцарский художник хотел подчеркнуть вечный процесс созидания, сохранения и разрушения. Возможно, инсталляция символизирует крушение Советского Союза и цикличный характер истории: за политической активностью обычно следует реакция.
«Манифеста — 10» произвела фурор. Она лишний раз подтвердила уверенность Пиотровского в том, что культура важнее политики.
