Михаил Молочников

Художник.

Родился в 1963 году в Москве.

Окончил Московский колледж архитектуры и строительных искусств (1984). С 2001 года живет и работает в Берлине. Область деятельности — объекты, коллажи, графика, книга художника. Избранные персональные выставки: «Тайные знаки» (галерея А3, Москва, 1992). «Насекомые и люди» (Калиниградская областная художественная галерея, 1994). House of Shchukin (муниципальная галерея «Геликон», Москва, 1995). «Птицы-рыбы» (галерея «Велта», галерея «Дар», Москва, 1996). «Танцы Кали-Юги» (галерея «Дом», Москва, 2000). «Объекты и рисунки. 1999–2005» (Gallery GAD, Берлин, 2005) и др. Участник групповых выставок и книжных ярмарок в Москве, Петербурге, Киеве, Берлине, Франкфурте, Цюрихе, Вене, Париже, Лондоне, Любляне, Праге и других городах. Работы хранятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Государственного Русского музея, Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Kolodzei Art Foundation (Нью-Йорк), Музее прикладного искусства MAK (Вена), Музее современного искусства (Скопье), частных собраниях.

Искусствовед и куратор Виталий Пацюков подарил Михаилу Молочникову эссе, посвященное его творчеству. Этот текст мы публикуем с любезного разрешения художника.

«Заканчивается ХХ столетие. Наступает вечерение мира, образование в его сумерках множества тайных, интимных духовных миров. Искусство окутывается тайной, приобретает потустороннее зрение. “Сова Минервы вылетает в сумерки”, — любил повторять Гегель. Немногим художникам удается выразить это уникальное состояние времени, когда исчерпывается историческая идея и расцветает метафизичесая, когда исчезает прожорливая гусеница цивилизации и неожиданно выпархивает ее бессмертная душа — культура.

Творчество Михаила Молочникова принадлежит этой уникальной фазе истории, этой сфере прозрения, когда заостряется метафизическая чувствительность к последним вопросам бытия. Отсюда и его внутренние искания — гностицизм и герметизм, магия и метафизика, органичное сближение неопифагорейства с искусством дзен и тантризмом. Собственно, саму жизнь художника невозможно отделить от его творчества — она не менее загадочна, чем его искусство, и полна таинственных знаков и мистических происшествий — как бы слепок с его сакральных масок и лабиринтных структур.

Созерцая картину мира, он ищет опору в доренессансных культурах, когда оптическое и дистанцированное восприятие мира не являлось верховным арбитром. “Мы — существа незримые”, — вслед за Метерлинком повторяет Михаил Молочников. Композиции художника хранят в себе мир зазеркалья, и достаточно сделать шаг, чтобы очутиться с обратной стороны реальности, в мире духовных и таинственных сущностей, сопричастных миру Борхеса и Набокова. Его инструментарий включает в себя сны, свободные ассоциации, высвечивание фундаментальных слоев подсознания, вторжение в самые заповедные глубинные сферы психического. Встает подлинная всеобщность образов, получающая иногда вселенскую масштабность, генерируя образы мандалы. Отсюда и “праздничное безумие” художника, и парадоксы, и вызывающая эксцентричность, срифмованная с медитативностью, и непокорная насмешливая игровая свобода, что опрокидывает все нормы и правила.

Безусловно, эта художественная система связана стилистически с постмодернизмом, его “магической” линией, рационализацией иррациональных сил. Она актуализирована ситуацией, когда предчувствуются коренные изменения, когда нарушаются устойчивые жизненные уклады и происходит глубокие сдвиги, как сегодня в России.
Однако, в отличие от многих своих современников, Михаил Молочников не прикован к ситуации, замкнутой определенными датами. В его работах — далекая, в сущности, временная перспектива. Это поэтика вечных и неизменных начал жизни, проходящих, как катарсис, через хаос и алогичность, ведущая в конечном счете к глубоко положительным и конструктивным результатам.

Какую информацию сообщают композиции Михаила Молочникова? Заглядывая в будущее, мы, современники мастера, задаем вопрос, смогут ли наши потомки в зеркале его книг, масок, лабиринтов, ширм получить представление о людях нашего времени и о нашей жизни? Очевидно, это будет совершенно особая информация — о том, как люди видели себя изнутри, об их сомнениях и страхах, об их предчувствиях и самопредостережениях, об их самоиронии, и об их вере в устойчивые ценности». Виталий Пацюков.