Представить Нестерова с его ухоженными богомолками и пейзажами средней полосы России, получившими его стараниями неожиданную изысканность, среди передвижников так же сложно, как того же Малявина с его алыми бабами и модернисткой живописью. Ему бы иллюстрировать детские сказки: вот отроку Варфоломею, подстриженному под горшок и в кумачовых сапожках, видится старец в расшитой черной ризе и с аккуратным нимбом; а вот выросший Варфоломей — Сергий Радонежский, больше всего похожий на Ивана-Царевича — стоит в первой позиции рядом с плюшевым медведем. Нестеров бредил всем русским — даже после революции, когда он переключился с религиозных сюжетов на портреты советских деятелей. В Вере Мухиной его, например, поразило ее «совершенно законченное, русское» лицо.
