По Европе вместе с «Артгидом»

Поместье Ротшильдов в Великобритании, римский район EUR, замок Нойшванштайн, капелла Нотр-Дам-дю-О в Роншане, церковь Санто-Томе в Толедо — редакция «Артгида» отправляется в Grand Tour по Европе.

Поль Адоль. Антропоморфная карта Европы. 1870. Библиотека Конгресса, Вашингтон

В гости к Ротшильдам

Что: поместье Ротшильдов
Где: замок Уоддесдон Мэнор, Бакингемшир, Великобритания
Время работы: с 25 марта по 25 октября — ежедневно (кроме понедельника и вторника): парк 10:00–17:00, замок 12:00–16:00. Вход — £18, детям скидки. Расписание на осенне-зимний сезон объявляется дополнительно
Сайт: www.waddesdon.org.uk

Как добраться: на автомобиле из Лондона на запад 78 км по шоссе M40, затем J7 и А41. На поезде с лондонского вокзала Мэрилебоун до Эйлсбери, затем на автобусе 16/17 или на такси (стоимость поездки будет примерно одинаковой, но автобусы в английской провинции непредсказуемы)

NB: выходя из замка, непременно загляните в винный погреб и попробуйте вина Шато Лафит Ротшильд. Разумеется, французский замок, даже если он расположен в туманном Альбионе, не может обойтись без собственных виноградников

Если неосведомленный путешественник наткнется на поместье Ротшильдов Уоддесдон Мэнор, расположенное в полутора часах езды от Лондона, он по меньшей мере удивится. Образ английского загородного дома вызывает вполне определенные ассоциации — усадьба в палладианском вкусе, неоготическая постройка, реже — кирпичный замок эпохи Тюдоров. Меньше всего ожидаешь увидеть в английской деревне замок, словно перенесенный с берегов Луары, да еще в окружении великолепного регулярного парка с боскетами и фонтанами. Такое могло прийти в голову только Ротшильдам, неизменным поклонникам французского вкуса.

История семейства Ротшильдов — редчайший пример богатого семейства, сохранившего свою финансовую империю и влияние с начала XIX века. Помимо миллиардных капиталов и близких связей с королевскими фамилиями Европы, семейство Ротшильдов прославилось роскошными коллекциями. Наличие капитала отнюдь не предполагает умение красиво его потратить. Но у Ротшильдов это всегда получалось, и что самое поразительное, получается до сих пор.

Строителем Уоддесдон Мэнор был Фердинанд Ротшильд (1839–1898). Истинный европеец, он родился в Париже, образование получил во Франкфурте и Вене, а поселился в Англии. Причиной тому была женитьба на другой представительнице семейства — Эвелине, принадлежавшей к английской ветви Ротшильдов (в XIX веке в семье Ротшильдов придерживались правила — вступать в брак только внутри семейства). Брак был счастливым, но недолгим — через год после свадьбы Эвелина умерла, и Фердинанд, который никогда особенно не интересовался семейным бизнесом, сосредоточил все свое внимание на коллекционировании. Перебравшись в Англию, он вовсе не пожелал отказываться от привычного французского вкуса. Усадьба Уоддесдон Мэнор представляет собой презанятнейший архитектурный пастиш: заказчик и выполнивший его волю архитектор Габриэль Ипполит Детайер соединили в одном здании черты самых знаменитых замков Луары — удивительно, что в результате получился не нелепый pêle-mêle, а вполне занятная архитектурная игрушка в стиле Ренессанса, до отказа набитая французским искусством XVIII века. Если вы любите французский XVIII век так, как его любят Ротшильды, вы поймете, что в такой коллекции нельзя ограничиться только живописью или скульптурой. Разве можно представить себе эту эпоху без изысканной мебели, гобеленов, ковров, севрского фарфора, часов, табакерок, миниатюр и прочих прелестных мелочей вплоть до пуговиц?

Владельцы расположили мебель, картины и все прочее в замке так, чтобы в нем было удобно и весело жить, и это восхитительное ощущение дома, который совсем недавно был обитаем, придает визиту к Ротшильдам дополнительный шарм. Еще одна особенность ротшильдовой коллекции, которую оценят «гурманы», — многие предметы имеют эффектный провенанс. Разглядывая затейливые картинки в технике маркетри на бюро с выдвижной крышкой, сделанном Жан-Франсуа Лелё, испытываешь невольное волнение, поскольку за этим бюро работал сам Бомарше. Фердинанд покупал картины и прикладное искусство на аукционах в Англии в 1870–1880-е годы, когда свои собрания распродавали герцоги Хамильтон и Девонширский, граф Спенсер и Фитцуильям. Эти английские собрания, в свою очередь, состояли из предметов, приобретенных во Франции и составлявших коллекции Людовика XIV, мадам де Помпадур, Марии-Антуанетты. Есть в Уоддесдон Мэнор и произведения, имеющие русский «след», — предметы из коллекции известного Анатоля Демидова (так называемого Демидова Сан-Донато, проживавшего на роскошной вилле во Флоренции), а также десертный сервиз, украшенный птицами, заказанный в Севре Кириллом Разумовским.

В Уоддесдон Мэнор немало безусловных шедевров, вроде двух великолепных ведут Франческо Гварди (самых больших в его творчестве), дивных портретов Гейнсборо, включая «Мальчика в розовом», или прелестного портрета Франсуа Буше, на котором изображен двухлетний герцог де Монпансье. Коллекции французской мебели не уступают, а в некоторых разделах и превосходят французские собрания (от шедевров Андре-Шарля Буля до работ Жана Франсуа Эбена и Жан-Анри Ризенера). Несмотря на то, что замок и его коллекции еще в 1954 году были переданы в Национальный фонд, Ротшильды продолжают участвовать в жизни коллекции, в том числе делая новые покупки.

Но все-таки главное очарование коллекции не в отдельных памятниках, а в атмосфере — входя в замок, вы словно возвращаетесь сразу и в XVIII, и в XIX века. Фердинанд Ротшильд любил принимать гостей и устраивал в замке роскошные приемы, которые с удовольствием посещали его друзья-приятели Уильям Гладстон, Уинстон Черчилль, принц Уэльский. Даже королева Виктория, неохотно оставлявшая свои многочисленные резиденции, удостоила Уоддесдон Мэнор визита в 1889 году (больше всего королеву поразили не коллекции, а электрическое освещение, незадолго до ее визита проведенное в замке). Как во времена королевы Виктории, в замке приспущены шторы, создающие таинственный сумрак, воздух полон изысканных ароматов, а элегантные английские дамы, они же гиды-волонтеры, с удовольствием и неизменной улыбкой ответят на все ваши вопросы.

Елена Шарнова

Король-Луна

Кто: король Людвиг II Баварский
Что: замок Нойшванштайн
Где: Швангау, Германия
Время работы: ежедневно (кроме 24, 25, 31 декабря и 1 января): 28 марта — 15 октября 9:00–18:00; 16 октября — 27 марта 10:00–16:00 (кассы открываются и закрываются на час раньше). Вход — €12, дети до 18 лет бесплатно. Билетные кассы находятся у подножия дороги, ведущей вверх к замку; рекомендуется предварительное бронирование
Сайт: www.neuschwanstein.de

Как добраться: поездом из Мюнхена до Фюссена около 2,5 часов, затем автобусом до Хоэншвангау. На автомобиле из Мюнхена на юго-запад по автобану E533 около 125 км

NB: подняться к замку по крутой лесной дороге (1,5 км) можно только пешком (около 30 мин.) или на повозке, запряженной лошадью или осликом (€6 вверх и €3 вниз), или на курсирующем до моста Мариенбрюке автобусе (€1,8 вверх и €1 вниз). С моста, висящего над пропастью на высоте 90 м, открывается впечатляющий вид на замок, до которого идти еще 10 мин. Совсем маленьких детей брать с собой не рекомендуется

Недалеко от Мюнхена среди гор высится замок Нойшванштайн, похожий на картинку из детской книжки, воплощение сказочной мечты. Однако все представления об альпийской идиллии ломают мрачное великолепие интерьеров замка и страшная судьба их обитателя, короля-маргинала Людвига Баварского, вдохновлявшая таких разных творцов, как Петр Чайковский, Лукино Висконти и Тимур Новиков.

Детство будущего короля Людвига II (1845–1886) и его брата Отто прошло во дворце Хоэншвангау, построенном в неоготическом стиле отцом Людвига, королем Максимилианом, на месте старой крепости на Лебедином озере, вдали от шумного Мюнхена и светских соблазнов. Чтение книг по истории, рыцарских романов и средневековых эпосов о Нибелунгах, прогулки пешком и верхом по лугам и лесам в предгорьях Высоких Альп, часы, проведенные в рассматривании фресок, украшавших стены отцовского дворца сценами из сказаний о принце-лебеде Лоэнгрине, повлияли на формирование характера Людвига, склонного к уединению, созерцанию и грезам.

В 1861 году Людвиг впервые видит постановку оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». Тронутый до слез и в смятении чувств он уверен, что нашел человека, полностью разделяющего его представления о мире и жизненную философию. Вскоре внезапно скончался отец Людвига, и в 18 лет юноша становится баварским королем. Через месяц после интронизации он приглашает к себе нищего беглого «революционера» Вагнера и выделяет огромные суммы на его содержание и постановку оперы «Тристан и Изольда». С композитором, который старше на 32 года, Людвига связывают романтические отношения, природа которых непонятна баварским обывателям. В обществе нарастают протест против Вагнера и недовольство его влиянием на молодого короля. Страшное разочарование постигает Людвига, когда он узнает о связи Вагнера с женой интенданта королевской оперы Козимой фон Бюлов. Он вынужден просить композитора покинуть Мюнхен. Разочарованный монарх отправился в путешествие по Германии и Франции; во время поездки он посетил средневековый замок Вартбург, прославленный состязаниями миннезингеров, во Франции же самым сильным впечатлением стал замок Пьерфон. Тогда у Людвига возникают первые мысли о строительстве собственной резиденции, которая должна воплотить мечты о славной эпохе рыцарства.

Людвигу не везло в любви. В молодости король был очень красив, и матери лучших семей надеялись, что их дочери составят блестящую партию со сказочным принцем. Однако Людвиг не спешил с выбором, стремясь найти родственную душу, тонко чувствующую поэзию и музыку. Король, не пропускавший ни одной театральной постановки, иногда приглашал к себе на личную встречу драматических и оперных актрис, однако искал с ними духовной связи, а они, неверно истолковав его сигналы, пытались добиться интимных отношений. Это приводило Людвига в ярость.

В какой-то момент показалось, что счастье возможно: Людвиг стал много времени проводить со своей кузиной Софи, дочерью герцога Макса Баварского. «Принцесса Сисси» очаровала Людвига красотой, готовностью часами беседовать о Вагнере и грезить о прекрасном Средневековье. Вскоре была объявлена свадьба, однако спонтанное решение Людвига все больше тяготило его, и он расторг помолвку. Тогда гомосексуализм короля стал очевиден всем.

Критикуемый, никем не понятый Людвиг все больше искал уединения. В 1869 году на неприступной скале напротив родовой резиденции Хоэншвангау началось строительство замка Нойшванштайн. Руководил проектом архитектор Эдуард Ридель по эскизам театрального художника Кристиана Янкса. Однако Людвиг сам продумывал каждую архитектурную деталь и разрабатывал идейную программу оформления интерьеров. Напоминающий снаружи готический рыцарский замок, внутри Нойшванштайн представляет собой пеструю смесь византийской роскоши, романской монументальности и готического мистицизма. Помещения оформлены по мотивам старых саг: рабочий кабинет посвящен легенде о Тангейзере, гостиная — Лоэнгрину, спальня — эротической истории Тристана. Тронный зал представляет собой византийскую базилику, украшенную мраморными колоннами и мозаиками. Парадный зал напоминает зал Вартбурга, где по легенде состязались средневековые певцы, — об этих событиях рассказывают панно на стенах, сделанные Августом Шписом. В замке были лифт и электрическое освещение фирмы Siemens, водопровод от родника в горах и технически великолепно оборудованная искусственная пещера.

В годы добровольного заточения Людвига признаки его безумия все усиливались. Он превратил день в ночь, спал при свете солнца, а ночью выезжал с костюмированной охраной на барочной колеснице. Казна была разорена, от дел король удалился, брат Отто сошел с ума и был помещен под домашний арест. Летом 1886 года группа парламентариев прибыла в Нойшванштайн, чтобы объявить Людвигу о его низложении, король выехал из замка под присмотром психиатра, доктора фон Гуддена. 13 июня тела Людвига и его врача были найдены в водах Штарнбергер Зее.

Почти сразу после смерти короля замок был превращен в музей. Баварцы давно простили несчастного, и в земле процветает культ Людвига и принцессы Сисси. Хотя толпы туристов — это совсем не то, о чем мечтал король, строя донжоны, чтобы отгородиться от внешнего мира. Под влиянием посещения Нойшванштайна Чайковский задумал свой балет «Лебединое озеро», мать Марины Цветаевой, проезжая мимо Штарнбергер Зее, бросила в воду кольцо, символически «обручившись» с Людвигом, а самым волнующим откликом на жизнь монарха стал фильм Лукино Висконти «Людвиг» (1972). Главный же эстет русского современного искусства Тимур Новиков посвятил Людвигу Баварскому одно из своих последних произведений, увековечив короля-лебедя на бархате как символический фетиш гей-эстетов и воплощение ушедшей из контемпорари арта Красоты.

Марина Изюмская

Третий Рим

Кто: Бенито Муссолини
Что: район EUR
Где: Рим, Италия
Как добраться: на метро — до станции EUR Fermi или EUR Palasport (примерно 18 мин. от станции метро Termini). На автомобиле — от вокзала Termini около 10 км на юг, по via Cavour, via de S. Gregorio, viale Guide Baccelli и via Cristoforo Colombo

NB: Особые события в жизни жители EURа отмечают в переоборудованном из водонапорной башни ресторане, который видно со всех концов района. По вечерам чуть поодаль несет вахту рыжая проститутка, почти такая же, как в фильмах итальянских неореалистов

Дорога из аэропорта Фьюмичино (он же аэропорт Леонардо да Винчи) в Рим пролегает через самый молодой район вечного города EUR, строительство которого началось в 1937 году и завершилось лишь в 1950-е. Пресыщенных Римом туристов обычно не хватает на то, чтобы исследовать еще и EUR, а зря — ведь перед нами сохранившаяся практически в первозданном виде тоталитарная утопия времен, когда Сталин, Гитлер и Муссолини собирались все разрушить до основанья, а затем возвести на обломках старого мира роскошный дворец нового мирового порядка.

EUR расшифровывается как Esposizione Universale Roma — Римская всемирная выставка, которую планировали, но так и не открыли в 1942 году. Имена архитекторов-строителей EUR практически ничего не говорят широкой публике, а идея города-спутника Рима, который сначала должен был принять всемирную выставку, а потом стать новой столицей страны, ассоциируется с одним именем — вождя итальянских фашистов, премьер-министра Италии Бенито Муссолини. Именно он был идеологом строительства нового экономического и административного центра Италии, соединявшего Вечный город с морем. Старому доброму Риму отводилась роль церемониальной столицы, музея под открытым небом и большой археологической площадки. Муссолини, никогда, вероятно, не слышавший об амбициях средневековой Москвы, называл EUR просто — Третьим Римом. Курировал работу архитекторов во главе с неоклассицистом Марчелло Пьячентини сам дуче, а финансировали главную стройку страны правительство и итальянская автомобильная компания Fiat (имя основателя фирмы Джованни Аньелли носит одна из площадей района). EUR был скроен по лекалам идеального города, каким его видели теоретики Возрождения вроде Филарете, Альберти или Палладио. По широким проспектам должны были маршировать колонны чернорубашечников, титанические колоннады заключать в объятия гигантские площади, в дворцах и величественных общественных сооружениях должна была вершиться история, а в музеях торжествовать итальянское искусство. Стилем EUR была выбрана стерильная классика, в которой не было бы места барочной распущенности (барокко и даже архитектуру Ренессанса Муссолини не ценил). Но все это несостоявшаяся героическая история EUR, а сегодня это тишайший район частных резиденций и ливанских кедров, вызывающий в памяти метафизические пейзажи итальянского художника Джорджо де Кирико. Впрочем, величественные колоннады и площади никуда не делись, просто они малолюдны и молчаливы.

Ассоциации с де Кирико далеко не случайны — именно его полотно вдохновило архитекторов Джованни Гуэррини, Эрнесто Бруно ла Падулы и Марио Романо на создание одного из архитектурных шедевров XX века: сердца EUR, Дворца итальянской цивилизации (1938–1943, 1950). На фасаде здания, которое называют «квадратным Колизеем», высечено посвящение нации поэтов, художников, святых, мыслителей, ученых, мореплавателей, путешественников — то есть итальянцам, а в аркадах располагаются статуи, символизирующие Героизм, Социальный порядок, Политический гений, Сельское хозяйство, Коммерцию, Мореплавание, Гений театра, Прессу, Медицину и т. п. Ступенчатый стилобат фланкируют скульптурные изображения укрощающих коней Диоскуров — Кастора и Поллукса, богов-покровителей мореходства, сыновей Зевса и Леды. В торжественный, но несколько мертвенный неоклассицизм EUR кое-где вкраплен итальянский рационализм — кузен советского конструктивизма. Начавшуюся от Дворца итальянской цивилизации перспективу замыкает Дворец приемов и конгрессов (1937–1954) архитектора-рационалиста Адальберто Либеры — оппонента фашиствующих неоклассиков. Расхождения между рационалистами и неоклассиками были исключительно идеологическими: рационалистам пеняли, что они навязывают итальянцам «большевистский стиль», тогда как именно неоклассика более всего импонирует духу итальянской нации. Судьба несогласного с генеральной линией партии архитектора, если бы он жил в Советском Союзе, предсказуема. Его наверняка перековали бы в убежденного классициста, но это же Италия, нравы и климат которой куда мягче.

Мария Кравцова

Роншанский гриб

Кто: Ле Корбюзье
Что: капелла Нотр-Дам-дю-О
Где: Роншан, департамент Франш-Конте, Франция
Время работы: ежедневно (кроме 1 января): 1 апреля — 31 октября 9:00–19:00; 1 ноября — 31 марта — 10:00–16:00. Вход: €8, детям скидки
Сайт: www.chapellederonchamp.fr

Как добраться: на поезде из Парижа (Лионский вокзал) до Бельфора (2 ч. 15 мин.), далее электричкой до Роншана (20 мин.). Из Базеля до Бельфора (1 ч. 20 мин.), далее электричкой до Роншана (20 мин.). Поезда из Бельфора до Роншана ходят лишь несколько раз в день — планируя поездку, посмотрите расписание на www.voyages-sncf.com. На автомобиле — из Парижа по шоссе А5 до Шануа, далее N19 до Роншана. Из Базеля по шоссе А36 до Мюлуза, затем Е60 до Белфора, далее N19 до Роншана

NB: Чтобы вдохновиться перед поездкой, зайдите на сайт Колумбийского университета и посмотрите 3D-проекцию

Вообще-то капелла в Роншане — это самое выдающееся произведение архитектуры XX века. Вот если взять и от целой эпохи оставить только один памятник — купол флорентийского собора Брунеллески от раннего Возрождения, Темпьетто Браманте — от зрелого, Сан-Карло Борромини — от барокко, Малый Трианон — от классицизма и т. д., то от минувшего столетия останется капелла в Роншане.

И дело не только в том, что построил капеллу Ле Корбюзье. К нему можно относиться по-разному: ведь именно он изобрел дома в форме спичечных коробок, в которых сегодня живет чуть ли не все население земного шара. И именно ему мы обязаны потолками 2,20 м — дескать, мера человеческого роста… Архитектор, конечно, выдающийся, но последствия его теорий пагубно сказались на нашем ландшафте.

Но капелла в Роншане совсем другая — как бы даже и не Ле Корбюзье ее строил. От фирменного стиля зодчего здесь остался, пожалуй, лишь белый цвет стен. Все остальное — какое-то нечеловечески гуманистическое, настоящий рай, абсолютная гармония с природой — больше напоминает о садах Возрождения или романтизма, нежели об эре промышленного капитализма.

Роншан — намоленное место: здесь, на деревенском холме еще со Средних веков стоял храм, посвященный Деве Марии, который всегда был местом паломничества. Но в сентябре 1944 года в результате бомбардировок (чьих именно — точно не известно) храм погиб. Решили построить новый. А поскольку капелла уже тогда (как и сейчас) была, по сути, мультисекулярной (то бишь экуменической), то и решили пригласить авангардного архитектора, понимая, что тот откажется от традиционной христианской иконографии (купол и т. д.) и сделает нечто современное. Он и сделал.

Он вспомнил свои излюбленные формулировки «абсолютно свободная архитектура» (имея в виду произвольное формообразование здания, его почти органический внешний вид — многие сравнивают капеллу с гигантским грибом), «визуальная акустика» (имея в виду вписывание здания в окружающий пейзаж), «свет зажигает формы» (имея в виду витражи).

А что до иконографии, то от нее Ле Корбюзье действительно отказался, но христианский символизм сохранил: роншанский холм ассоциировался для него с Голгофой, крест в алтаре он сделал в человеческий рост, а представляя капеллу архиепископу Безансонскому, проникновенно говорил: «Когда я строил эту капеллу, мне хотелось создать место тишины, молитвы, мира, внутренней радости».

Место, и правда, идиллическое. Особенно рекомендуется для посещения после ярмарки «Арт-Базель».

Николай Молок

Оргас или Орнан?

Кто: Эль Греко
Что: картина «Погребение графа Оргаса» (1586–1588)
Где: церковь Санто-Томе, Толедо, Испания
Время работы: 1 марта — 15 октября 10:00–18:45; 16 октября — 28 февраля 10:00– 17:45. Вход — €2,50
Сайт: www.santotome.org

Как добраться: на поезде из Мадрида с вокзала Atocha — 30 мин. (скоростные поезда ходят каждый час), на автомобиле: из Мадрида 72 км по шоссе А-42

NB: Находящийся по соседству дом-музей Эль Греко (вовсе, впрочем, не аутентичный: от подлинного дома сохранился лишь фрагмент, а все, что вы там можете увидеть, — реконструкция XIX века; правда, есть несколько подлинных картин Эль Греко) открыт после многолетнего ремонта

Переехав в Толедо, грек Эль Греко поселился в еврейском квартале. Как и Рембрандт в Амстердаме. Сегодня ни там, ни там гетто больше нет. Зато есть знаки присутствия великих художников. В Толедо это церковь Санто-Томе с главным шедевром Эль Греко — картиной «Погребение графа Оргаса».

Увидев эту картину, Сальвадор Дали якобы упал в обморок! Может, конечно, и туристическая завлекаловка, но, может, и правда упал. Спрашивается только, отчего Дали было падать в обморок? Вроде ничего удушающе страшного на картине нет: ни босховских апокалиптических ужастиков, ни шокирующего натурализма «Изенгеймского алтаря» Грюневальда, ни беспросветной депрессивности «черных картин» Гойи. Следовательно, потрясло Дали само качество живописи: посмотрев главный шедевр Эль Греко, Дали понял собственную арт-несостоятельность, ему стало дурно, и он плюхнулся прямо на надгробие графа Оргаса, находящееся у подножия картины. Сейчас там поставили загородку…

Завидовать было чему. Из всех испанских «старых мастеров» (а для Испании чувство принадлежности к национальной художественной школе исключительно важно) именно Эль Греко был для Дали наиболее авторитетным «учителем». Веласкес — слишком реалистичный, Гойя — слишком романтичный. А вот Эль Греко — это тот маньеристический сюрреализм, который вполне приглянулся Дали. Только Эль Греко (XVI век все-таки!) придал ему еще и экстатический религиозный оттенок, который у Дали по понятным причинам выветрился.

Впрочем, вовсе не обязательно смотреть на Эль Греко глазами Дали. Лично для меня главной причиной арт-паломничества в Толедо было желание сравнить «Оргаса» с «Орнаном». Я имею в виду, конечно, вторую знаменитейшую в истории искусства погребальную картину — «Похороны в Орнане» Гюстава Курбе, что хранится в парижском музее Орсэ. Скажу сразу: мне, позитивисту, Курбе, как говорят экзальтированные дамы, «ближе»: черные фигуры «Орнана» гораздо мощнее черных фигур «Оргаса». Да и иконологии меньше! У Эль Греко — мир земной и мир небесный, два таинства, которые соединяет ускользающая из рук ангела душа графа. Да и вообще не очень понятно, почему в первом — земном — ряду он поместил реальных исторических персонажей (в том числе самого себя — седьмым слева) вместе со святыми Августином и Стефаном (объяснение, конечно, есть: согласно апокрифу, во время погребения набожного графа Оргаса появились святой Стефан и святой Августин и опустили умершего в гроб). У Курбе все проще и яснее: простые деревенские мужики и проч., и проч. И никаких богословских тонкостей. Но при этом драматизм происходящего у Курбе, на мой взгляд, выражен гораздо точнее и жестче. Эль Греко писал картину про веру. Курбе — про человеческие ценности.

Не исключаю, что Курбе знал про картину Эль Греко (или даже видел ее?) — хотя огромный каталог его прошлогодней парижской супервыставки ссылок не дает. Во всяком случае, если сравнить «Орнан» с «земным» ярусом «Оргаса», то очень похоже (с этой точки зрения секуляризация эльгрековской композиции значения не имеет) — почти постмодернистский отклик Курбе на Эль Греко.

Но вот в чем Курбе явно уступает Эль Греко, так это в живописной манере. Строго говоря, при виде «Оргаса» Курбе тоже вполне себе мог упасть в обморок — настолько все у него, у Курбе, грубо и неотесанно. Новое время (включая современность) любит такое грубое искусство. Но почему-то, совершая паломничество, мы ждем большей тонкости и изящества. А значит — Эль Греко.

Николай Молок