Евгений Козлов: «Главное в искусстве — выражение духовности»

ЕВГЕНИЙ КОЗЛОВ (Е-Е) стал одним из считанных художников российского происхождения в основном проекте Венецианской биеннале 2013 года. Куратор Массимилиано Джони включил в свой «Энциклопедический дворец» 150 листов из «Ленинградского альбома», созданного Козловым в 1967–1973 годах (будущему художнику тогда было от 12 до 18 лет). Эротические рисунки подростка, на которых пионерки впервые познают собственную сексуальность, заворожили Джони давно: впервые он выставлял фрагменты альбома еще на выставке «Остальгия» в нью-йоркском Новом музее два года назад. Российская пресса пишет о рисунках как о «порнографических» (а первыми слово «перверсивные» в их отношении произнесли как раз мы в апрельском интервью с Джони). Об отличиях эротики от порнографии, о биографических клише и о духовности в искусстве Евгений Козлов (Е-Е) рассказывает АННЕ МАТВЕЕВОЙ. 

Евгений Козлов (Е-Е): Первые рисунки были сделаны еще в коммунальной квартире, где я жил с родителями до переезда в прекрасный Петродворец. Цитирую из сделанного исследователем моего творчества Ханнелоре Фобо (Ханнелоре Фобо — куратор, супруга Евгения Козлова (Е-Е). — «Артгид») послесловия к немецкому изданию 2003 года: «Евгений рисовал в те редкие моменты покоя, когда оставался один в комнате или когда к нему заходили “две красивые сестренки — соседской женщины ребенки”; позднее, после того как его семья переехала в отдельную квартиру, — ночами при свете кухонной лампы, боясь, что его могут в любой момент застать врасплох родители». Поэтому рядом всегда лежала какая-нибудь книга для прикрытия рисунков. Конечно же, я рисовал эти рисунки не только для себя, я посвятил их «всем юношам и мужчинам мира в XXI, XXVI, XXXIX и LXIV вв.». Такая надпись существует на последнем листе альбома рядом со словами «Настольная книга?!». Рисунки, конечно, универсальные, общечеловеческие, хотя у русских зрителей есть яркое преимущество — они могут читать написанные на них тексты, и на выставках этих рисунков русских легко узнавать: они особенно долго не двигаются с места.

«Ленинградский альбом», по определению Ханнелоре, — «песнь желания». В атмосфере того времени играла большую роль музыка The Beatles и The Rolling Stones. Ханнелоре пишет: «Это была музыка для друзей и для вечеринок, когда родителей не было дома. Родители во всем мире боялись и осуждали такую музыку за возбуждающую ЕЕ энергию. И были правы! Магический ритм Yeah-yeah! помогал преодолеть стыд и стеснение, не дающее обнажить свое повзрослевшее тело», а я продолжаю: «И можно было взять в это время и просто увести свою подружку в ванную, чтобы раздеть ее там, не боясь, что родители вернутся и нас под музыку танцующих увидят полуголыми». Как вы считаете — реальны такие вечеринки в 1970-х годах? Судите сами.

Е.К. (Е-Е): Первый раз столкнулся с таким определением именно в вашей газете, когда прочел в апрельском номере интервью шеф-редактора Марии Кравцовой с куратором 55-й Венецианской биеннале Массимилиано Джони. В этой беседе они обсуждают в том числе и «Ленинградский альбом». Джони его называет «очень странным и красивым объектом», а М. Кравцова ему отвечает: «Перверсивным, хотелось бы добавить». Добавила, но не объяснила. А рядом в тексте показаны три листа из альбома: два с фигурой полуобнаженной молодой женщины в белье и один с обнаженной фигурой в позе Венеры на картине Боттичелли «Рождение Венеры», то есть одна рука прикрывает грудь, а другая лобок. Следовательно, для госпожи Квасцовой Боттичелли тоже перверсивный.

Мне кажется, что такие отзывы в России скорее всего связаны с шоком, которым вызвано решение Джони включить в биеннале рисунки «забытого», как сказала Мария Кравцова, русского художника, и теперь журналисты стоят перед фактом моего юношеского творчества, причем объемного, и пытаются из этого делать выводы.

Людям, которые знают все и всех на сцене искусства, трудно себе представить, что есть еще один художник, причем русский художник, делающий существенные произведения искусства, прекрасные и к тому же духовные, — а они его не знают.

Однако насчет моей «забытости» в России нужно уточнить. Я уже давно не считаю необходимым путешествовать, не посещаю выставки и даже на открытие биеннале не полетел. К искусству отношусь очень серьезно, но с юмором, и не могу и там побывать, и здесь рисовать. Таким образом, я не являюсь частью арт-бизнеса, и поэтому «непопулярный». Но картины проявляются. Так, например, куратор Андрей Ерофеев выбрал в 2011 году одну из моих картин из коллекции Государственного Русского музея — «Портрет Тимура Новикова с костяными руками» — в качестве «лого» для своего доклада «Авангард в искусстве с 1980 по 2000» в Московском музее современного искусства. Не исключено, что этот портрет 1988 года потом и станет эмблемой этого периода. Это магический портрет, с инновационными художественными элементами, которые показывают новейшие возможности портретной живописи в ХХ веке. 

Вернусь к теме интервью. Сказать, что «Ленинградский альбом» — «нормальное порно», по словам журналиста из газеты «Ведомости», которого, может быть, испугал голый член, — это «нормальная» реакция критиков, которые не знают разницы между эротикой и порнографией и перверсивностью в них.

Чтобы искусство было не порнографическим, а эротичным, оно должно быть прежде всего красивым, естественным, утонченным, обладать лица духовным выраженьем и умом, фигуры индивидуальностью; быть живым, элегантным, показывать ровно столько, сколько хотят показать, — в данном случае художнику-мальчику, который тоже фигурирует на листах. А порнография — по определению С.И. Ожегова, «крайняя непристойность, циничное изображение половых отношений в литературе, искусстве» — всегда носит агрессивный характер. Агрессивность в моем искусстве вообще отсутствует, зато присутствуют сила и энергия. 

Мне понравился комментарий журналиста из The Guardian, который понимает не только юмор моих рисунков. Он пишет: «Мне гораздо больше нравятся вещи странные, сексуально заряженные, будь то прекрасная автобиографическая живопись австрийской художницы Марии Лассниг или творчество преждевременно созревшего подростка — рисунки петербуржца Евгения Козлова, изображающие секс девушек на коньках, которых они не снимают даже в постели».

Е.К. (Е-Е): В интервью, которое Массимилиано Джони дал Ханнелоре Фобо в 2011 году в Новом музее в Нью-Йорке, Джони подробно рассказывает о своем отношении к рисункам. Он тогда открыл большую выставку «Остальгия», где впервые показал 150 из 256 рисунков альбома — те же, что выставлены и в «Энциклопедическом дворце» Венецианской биеннале. По поводу «Остальгии» он сказал: «Мне кажется, “Ленинградский альбом” — одна из тех работ, где ты чувствуешь, что проникаешь прямо в голову к человеку, а это прекрасное место. Вот почему он стал отправной точкой для выставки». 

Первый раз Джони увидел книгу еще в 2004 или 2005 году и сказал: «Это настолько сильная и прекрасная вещь. Такие произведения надолго врезаются мне в память». Не только потому, что они «прекрасно нарисованы, прекрасно выполнены», а еще из-за «многочисленных деталей женских платьев, и юноши в пионерской форме, и одержимости коньками, обогревателями, мебелью, креслами, стульями, столами — всего того, что раскрывает повседневную жизнь в странах бывшего советского блока». Значит, его «зацепили» исполнение рисунков, объем серии и ее содержание.

Потом в 2007 году он включил некоторые рисунки в книгу Charley 05 (изданную совместно с Маурицио Каттеланом и Али Суботник), где представлены 100 художников — «неизвестных пророков, добровольных изгоев, одиноких великих мастеров и фриков». В принципе он уже тогда определил тему «Энциклопедического дворца» 2013 года. А выставляет их потому, что, наверное, хочет ими любоваться и одновременно дать шанс другим людям делать то же самое.

Е.К. (Е-Е): Хорошо вписывается в выставку именно потому, что рисунки — полная неожиданность для зрителя, такого больше нет в «Энциклопедическом дворце». Первая партия книг «Ленинградского альбома» была распродана в книжном магазине центрального павильона за два дня.

Е.К. (Е-Е): Художник не стратег. Есть произведения искусства, которые становятся известными сразу (может быть, ненадолго), и есть другие, которые проходят определенный период «в инкубаторе», — например картины Ван Гога или Модильяни. Но есть одно предположительное объяснение интереса публики: она устала от придумок всяких инсталляций с якобы умным анализом мира и хочет видеть искусство с красивым, богатым и необычным воображением. То, что рисунки представляют целую эпоху, только увеличивает их ценность.

Кроме того, «выходу в мир» «Ленинградского альбома» значительно помогло издание 2003 года немецкого издательства Konkursbuch. Правда, это не полное издание серии, как я бы хотел, в нем представлена примерно половина рисунков. Сразу после его презентации на Лейпцигской книжной ярмарке московское издательство «Ладомир» предлагало мне выпустить полное издание с 256 рисунками, но в черно-белом варианте и маленьком формате. Я отказался от предложения, считая, что полное издание правильно делать в оригинальном формате и в цвете, как с лицевой, так и с обратной стороны каждого рисунка, т. к. обратная сторона не менее интересна, чем лицевая, — на ней видны слабые следы от пропечатавшихся насквозь чернил, а главное — тексты и другие элементы. Может быть, это удастся кому-то сделать после Венецианской биеннале.

Е.К. (Е-Е): Я не ставил и не ставлю себе задачу уничтожать табу, я решаю проблемы искусства. Это разные вещи. Каждый раз ищу следующий шаг для постройки новой гармонии. Главное в искусстве, на мой взгляд, — выражение духовности, то есть трансцендентности изображения. Эротика как таковая для меня не главное, хотя она безусловно присутствует. Но если у меня не было бы сначала того, зачем я родился, зачем я возник тут, то есть искусства, тогда я был бы не художником, а, может быть, провокатором. А так как я художник, то даю людям импульс, возможность развития собственного внутреннего потенциала. Разумеется, люди хотят сами развиваться, по собственному желанию. Но есть еще иная сила, которая регулирует желание человека быть в развитии. В произведении искусства она приобретает визуальную форму. Думая о табу, люди думают о пикантности чего-либо, а это не относится к искусству.

Е.К. (Е-Е): Когда в России узнали о моем участии в Венецианской биеннале, московские галеристы стали проявлять интерес, но, как бабочки, прилетели и улетели. Серьезного, профессионального интереса с российской стороны я не заметил. Разумеется, с моим искусством познакомиться несложно: есть сайт e-e.eu с материалами и статьями, есть фейсбук. Мое творчество включает в себя тысячи рисунков, картин и объектов, не говоря о множестве фотографий 1980-х и 1990-х годов, которые вы упоминали. Я постоянно говорю, что фотографии для меня никогда не являлись документацией чего-либо или кого-либо, я их снимал для своих последующих произведений искусства — коллажей, графики и живописи. Например, картина «Портрет Тимура Новикова с костяными руками» была инспирирована одной из моих фотографий, но от фотографии к живописи идет длинный, сложный процесс метаморфозы. Иными словами, на моем портрете Тимура Новикова 1988 года показан не сам Тимур, хотя он безусловно узнаваем, а то состояние, в котором он в конечном итоге хотел оказаться 

Понятно, почему людям нужны именно фотографии: ведь каждый любит и хочет иметь свой портрет. В этом смысле в то время я был двигателем в круге таких ярких личностей, как «Новые композиторы» Игорь Веричев и Валерий Алахов, Георгий Гурьянов, Виктор Цой, Тимур Новиков, Сергей Курехин, то есть творческого бомонда ленинградского авангарда 1980-х годов, когда мои картины выставлялись на всех выставках «Новых художников», были опубликованы на обложках каталогов и плакатах. Только что ко мне обратилось издательство «Амфора» с просьбой разрешить им опубликовать мои фотографии Сергея Курехина в новой книге. Могу, конечно, не разрешить, чтобы не подтвердить очередной раз клише о художнике-фотографе, а могу и разрешить.

Теперь, очевидно, к старому клише добавляется еще и новое — художника-эротомана. Может быть, удастся расширить число клише, и тогда получится более или менее адекватное представление о моем искусстве. Например, художник CHAOSE ART’а. Это понятие, которое я определил в 2009 году для искусства ХХ века, сделанного без эскиза и плана; в данный момент я фиксирую его в бесконечной серии графики «Век ХХ». Или с абстрагированными фигурами из цикла хоругвей «Миниатюры в раю», развешанных в 1995 году в центре Берлина, вокруг Колонны победы. В них религиозно-космическая тема разработана в формате 5х2 м в трафаретной технике, и, по мнению петербургских искусствоведов Екатерины Андреевой и Андрея Хлобыстина, эти «Миниатюры» идеальны для показа в Главном штабе Эрмитажа. Если мое творчество было бы односторонним, как у Деймиана Херста, искусствоведам было бы легче.