«25 лет в африканском плену»: художники судятся с Сергеем Бугаевым-Африкой

В мае 2013 года в музее Академии художеств в Санкт-Петербурге открылась выставка «Асса: последнее поколение ленинградского авангарда», научным руководителем которой был заявлен художник Сергей Бугаев (Африка). Большинство работ группы «Новые художники» — главного явления петербургской арт-сцены 1980-х — происходили из коллекции самого Африки. Однако авторы опознали свои работы, считавшиеся утраченными еще в 1980-е. Задавшись резонным вопросом, каким образом якобы потерянные картины всплыли через 25 лет в качестве собственности Сергея Бугаева, художники потребовали их вернуть. Тот отказался. Художники подали в суд. На днях в Санкт-Петербурге состоятся предварительные судебные слушания по этим искам (8 августа по иску художника Евгения Козлова, 12 августа по иску художников Олега Маслова, Инала Савченкова и Олега Зайки; предполагается, что впоследствии оба дела будут объединены в одно). Анна Матвеева спросила у непосредственных участников этой истории, что, собственно, происходит.

 

 

Олег Маслов, художник, истец по делу: «25 лет в африканском плену».

А.М.: Олег, опишите вкратце, что случилось?

О.М.: В середине и конце 1980-х «Новых художников» впервые стали показывать за границей. Поскольку всю группу пригласить не могли, то работы попадали туда через каких-нибудь ее участников: Африку, или Тимура Новикова, или Сергея Курехина, часто вывозившего наши работы как декорации к «Поп-механике» или в придачу к своим проектам. И бывало, что некоторые работы не возвращались, «зависали» где-то на Западе или между Западом и Россией. Африка говорил, что случились какие-то недоразумения или трудности, что работы вернутся позже, потом еще позже… ну и потом это как-то затерлось. Пропали и пропали.

И вот неожиданно на выставке «Асса: последнее поколение ленинградского авангарда» в мае этого года всплыла часть этих картин, которые, оказывается, находились 25 лет в «африканском плену». Причем в каталоге они были подписаны как произведения из личного собрания Сергея Бугаева, хотя никто из нас этих работ ему не продавал и не дарил. В их числе и мои картины, несколько ранних холстов 1980-х годов.

А.М.: Что это за работы?

О.М.: Крупноформатная неоэкспрессионистская живопись.

А.М.: Разумеется, никаких документов, передавая работы на выставки в 1980-х, вы не подписывали?

О.М.: Нет, мы же были друзьями.

А.М.: Вы предлагали Сергею решить вопрос мирным путем?

О.М.: Конечно. Мы и звонили ему, и говорили с ним на выставке, общались и до составления иска, и после, предлагали пойти на мировую, но он ответил — «обращайтесь в суд». Что мы в итоге и сделали.

 

 

Евгений Козлов (Е-Е), художник: «Я не уверен, что у Сергея нет других моих картин».

А.М.: Евгений, вы давно живете в Германии и на выставке, которая стала причиной скандала, не присутствовали. Что стало причиной вашего иска?

Е.К.: В мае этого года Андрей Хлобыстин сообщил мне об участии пяти моих картин 1980-х годов на выставке «Асса. Последнее поколение ленинградского авангарда», прислал фотографии. Среди них — знаковый портрет Георгия Гурьянова 1988 года, это живопись размером примерно 2,5 x 1 метр, которую очень ценил сам Георгий, и не менее знаковые картины из периода «B(L)ACK ART» и «ART iz СССР».

Для меня это было неожиданностью. Дело в том, что Ханнелоре Фобо, мой куратор, составила на основе фотоархива 1980-х годов список моих утраченных работ того времени. В марте прошлого года она обратилась к Сергею с просьбой проинформировать нас о том, какие из моих картин хранятся у него. Почему именно к нему? Потому что был прецедент: мой «Портрет Тимура Новикова с костяными руками» 1988 года. Я его обнаружил в 1994-м в каталоге выставки искусства из Петербурга «Самоидентификация» («Self-Identification»), прошедшей в Германии, Норвегии и некоторых других странах, с указанием «collection Sergej Bugaev / State Russian Museum». Конечно, я был рад, что картина находится в Русском музее, но при чем тут коллекция Сергея? Я ему ее не дарил и не продавал. Нужно знать, что в 1980-е годы мы вместе выставлялись как «Новые художники», и картины пропадали в основном с выставок. Потом, на открытии выставки в Берлине в марте 1995 года, он подписал мне документ о том, что не является владельцем этой картины и не имеет на нее никаких претензий. После этого я картину сам подарил Русскому музею, и считаю правильным, что он ее получил от имени автора.

В 2012 году Ханнелоре на свое письмо ответа от Сергея так и не получила, но зато мы получили его, так сказать, сейчас. Не зря второе название выставки — «Рассекреченные материалы 1980–1990». Хотя у меня нет уверенности, что рассекреченность полная и что у Сергея нет других моих картин — список утраченных работ этими пятью не исчерпывается. Безусловно, делать выставки это хорошо, и если бы Сергей Бугаев указал, что мои работы находятся в его временном хранении, то — no problem.

Хочу сразу уточнить, что я занимаюсь не конфликтом, а профессиональным отношением между взрослыми людьми. Сейчас мне интересно, что он скажет насчет именно этих пяти работ. Всем известно, что у него большая фантазия — в конце концов, он же художник.

 

Андрей Хлобыстин, художник и куратор: «У Африки сотни присвоенных работ».

А.М.: Андрей, вы не в числе истцов, но приняли участие в составлении иска. У вас тоже есть к Сергею личные претензии?

А.Х.: Я думаю, это не последний иск. Сейчас иск подали четыре художника, чьи работы засветились на выставке «Асса» и документированы там как собственность Африки. Но возможно, далее к иску присоединюсь и я, и другие художники, и родственники умерших художников, с которыми случилась та же история. Претензии к Африке есть у многих. Моими, например, работами он торговал без моего ведома, а иногда вообще переподписывал их. Тимур Новиков мне рассказывал: «Я видел в Берлине в частных коллекциях твои работы, но не под твоим именем». Таких историй много, так что раздражение копилось годами. С выставкой «Асса» Африка, видимо, то ли окончательно обнаглел, то ли решил легализовать свой бизнес.

Поведение Африки всем известно. Все знают, что он — барыга, у него доллары в глазах. Но сейчас это уже перешло всякие границы, и хочется его поставить на место. Мне, в конце концов, даже пофиг, что он торгует, это всплывало постоянно. Но при этом он поносит, поливает грязью людей, чьи работы исподтишка продает. Делал бы что-то одно!

А.М.: Если, как вы говорите, «поведение Африки всем известно», зачем вы вообще с ним связывались, зачем давали свои работы человеку с неоднозначной репутацией?

А.Х.: Работы вывозил не только он, их вывозили разные люди: Тимур Новиков, «Поп-механика». Работы выезжали на выставки за границу и не возвращались. А потом оказалось, что они скопились у одного человека. Их ведь гораздо больше, чем те, о которых идет речь в иске. У Африки десятки, если не сотни присвоенных работ, в том числе часть архива Тимура Новикова.

А.М.: Художники пытались вернуть эти работы?

А.Х.: Пытались говорить с ним, но он юлит, начинаются его «африканские» уловки: мол, авторство неясно, вы докажите. Покойный Георгий Гурьянов, обнаружив на выставке «Асса» свою работу, считавшуюся утраченной, просил Африку ее вернуть и получил ответ: «А ты ее у меня купи!» Гурьянов тоже мог бы стать одним из истцов, но, к сожалению, не дожил.

Поэтому цель иска — не только вернуть принадлежащие художникам работы, но прежде всего показать людям, что Африка — не милый мальчик Бананан, что с ним и его бананотехнологиями лучше не иметь дела. Я буду доволен, если этот суд и его резонанс затруднят Африке дальнейшие продажи.

 

Андрей Васильев, адвокат, Vasilyev Legal Group: «Мы надеемся на добросовестность ответчика».

А.М.: Андрей, вы и Vasilyev Legal Group представляете интересы художников. Речь идет о гражданском иске, не об уголовном?

А.В.: Да, на данный момент это гражданский иск, однако если он не будет удовлетворен, возможно выдвижение и уголовных требований.

А.М.: Какие требования выдвигают ваши клиенты? Помимо возврата работ, идет ли речь о возмещении морального или финансового ущерба?

А.В.: На данный момент мы требуем исключительно возврата работ. Но если он не будет осуществлен, не исключено и выдвижение финансовых требований. Все зависит от того, как будет развиваться дело. Если бы на его начальной стадии был достигнут безболезненный компромисс — художники ведь предлагали ответчику пойти на мировую, — возможно, дело был бы прекращено на досудебном этапе.

А.М.: Я звонила Сергею Бугаеву, и на первый мой звонок с вопросом о суде он сказал, что впервые об этом слышит. Как это возможно? Он был поставлен в известность о том, что является ответчиком? У него же должна быть, как минимум, повестка?

А.В.: Конечно, у него уже довольно давно на руках исковое заявление и материалы дела. Извещение по первому иску, от художников Олега Зайки, Инала Савченкова и Олега Маслова, было отправлено ему еще в июне; второе, от художника Евгения Козлова, в июле. В телефонных переговорах Сергей сообщил о необходимости пообщаться со своими юристами, так что очевидно, что он и его юристы знают о деле.

А.М.: Что может повлиять на ход процесса? Может ли он быть затянут, например, по причине неявок ответчика в суд, или по каким-то другим причинам?

А.В.: Я не хотел бы подсказывать ответчику, как влиять на ход процесса, тем более, что у него есть юристы, которые представляют его интересы, и в случае, если ответчик захочет негативно влиять на ход процесса, они сами могут подсказать ему, как это сделать. Мы надеемся на добросовестность ответчика и на то, что дело будет решено с минимумом проблем.

 

Сергей Бугаев (Африка), художник: без комментариев

На первый звонок вчера, 4 августа, с просьбой прояснить ситуацию Сергей Бугаев ответил, что впервые слышит об иске художников и не готов его комментировать для прессы. Сегодня в течение дня он не подходит к телефону. «Артгид», желая представить мнения обеих сторон, все же надеется вскоре получить комментарий и от господина Бугаева.