Комиссар Стелла и ее преемник

Что сделала Стелла Кесаева на посту комиссара павильона России на Венецианской биеннале и кто может стать ее преемником? «Артгид» расспросил представителей художественного сообщества.

Стелла Кесаева на фоне инсталляции Андрея Монастырского «11» в павильоне России на 54-й Венецианской биеннале. 2011. Courtesy Stella Art Foundation

22 ноября 2015 года завершилась 56-я Венецианская биеннале, а вместе с ней истекли полномочия Стеллы Кесаевой (основателя и президента фонда поддержки культуры Stella Art Foundation) на посту комиссара павильона России на художественных выставках в Венеции в 2011–2015 годах. Кесаева стала первым комиссаром павильона России, который не был чиновником или сотрудником государственной музейной институции. С 1999 по 2009 год в российском павильоне в Венеции экспонировались исключительно групповые выставки, Кесаева же в роли комиссара представила три сольных проекта, выбрав художников круга московского концептуализма. В 2011 году были показаны «Пустые зоны» Андрея Монастырского и группы «Коллективные действия», в 2013-м — «Даная» Вадима Захарова и в 2015-м — «Зеленый павильон» Ирины Наховой. Принципиальной позицией Кесаевой стал выбор кураторов, работающих вне России: «Пустые зоны» готовил эмигрировавший в 1981 году из СССР Борис Гройс, «Зеленый павильон» — живущая с 1975 года в США Маргарита Мастеркова-Тупицына, а в 2013 году проект в павильоне России (впервые в его истории) был сделан при участии иностранного куратора, немца Удо Киттельмана, директора Национальной галереи и Государственных музеев Берлина, приглашенного по просьбе Вадима Захарова (в сложившейся постсоветской практике художника или художников для выставки в павильоне выбирал куратор, в данном случае было наоборот). Комиссарство Стеллы Кесаевой запомнилось (помимо собственно выставок) не только «русскими» вечеринками с выступлениями группы Maroon 5 и Эмира Кустурицы, но и каталогами самих проектов (один из них увидел свет в крупнейшем международном издательстве Hatje Cantz), и 768-страничной книгой «Русские художники на Венецианской биеннале, 1895–2013» под редакцией Николая Молока, изданной по случаю столетия павильона России в садах Джардини, построенного по проекту Алексея Щусева. По просьбе «Артгида» художники Юрий Альберт и Дмитрий Гутов, кураторы Виктор Мизиано и Олеся Туркина, арт-критик Валентин Дьяконов, арт-менеджер Николай Палажченко, директор Мультимедиа Арт Музея, Москва, Ольга Свиблова и советник директора Государственного Эрмитажа Ник Ильин ответили на вопросы о том, как они оценивают деятельность Стеллы Кесаевой на посту комиссара павильона России на Венецианской биеннале и о том, кто бы мог получить следующий венецианский мандат.

КАК ВЫ ОЦЕНИВАЕТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СТЕЛЛЫ КЕСАЕВОЙ НА ПОСТУ КОМИССАРА ПАВИЛЬОНА РОССИИ НА ВЕНЕЦИАНСКОЙ БИЕННАЛЕ В 2011–2015 ГОДАХ?

Юрий Альберт, художник:
Деятельность Стеллы Кесаевой и ее фонда была очень профессиональной. Можно не соглашаться с выбором художников и кураторов — ясно, что есть и другие художники и направления, способные и достойные представлять Россию на биеннале, — но этот выбор был последовательным, ясно проговоренным и логичным. Насколько я знаю, организационная и техническая сторона тоже всегда были на высоком уровне.

Дмитрий Гутов, художник, экспонент павильона России на 46-й Венецианской биеннале (1995) и основного проекта 52-й Венецианской биеннале (2007):
Стелла Кесаева за шесть лет на посту комиссара показала в павильоне всю классику нашего концептуализма. Во-первых, это было хорошо и правильно сделано, эту гвардию в принципе надо было давно показать, во-вторых, она поменяла предыдущую выставочную концепцию павильона, перейдя от групповых выставок к индивидуальным проектам. Мне никогда не нравились групповые кураторские проекты. В-третьих, очевидно, что выставки, которые прошли за эти шесть лет в павильоне были сделаны на нормальном технологическом уровне, при Кесаевой появились нормальные бюджеты, и все это отражалось на качестве экспозиции, в отличие от тех времен, когда я, например, выставлялся в павильоне и когда не было денег даже для того, чтобы отксерить несколько листов.
 

Валентин Дьяконов, арт-критик, обозреватель газеты «КоммерсантЪ»:
В целом я нейтрально оцениваю деятельность Стеллы Кесаевой на посту комиссара русского павильона. Она приняла ряд важных решений, и в основном эти решения были правильными: монографические павильоны, художники с мировым именем и опытом работы в западных условиях. С другой стороны, предсказуемость отбора авторов несколько утомляла, но, наверное, только тех, кто давно знаком с их творчеством. Вообще с русским павильоном все было непросто всегда, и главная трудность заключалась в выборе стратегии: как и другие страны, по касательной относящиеся к канонической истории послевоенного искусства Европы и США, мы должны были всегда вести огромную работу по бессмысленной борьбе с «национальным», тратить энергию на преодоление дистанции между нашим и западным, нормативным арт-миром. В этом смысле три павильона последних лет были удачны потому, что их отдали крупным и понятным на Западе художникам, и это, пожалуй, единственная стратегия, которой стоит придерживаться в нашей ситуации. С другой стороны, было бы здорово все-таки показать рискованный проект и заявиться с чем-нибудь невероятным, благо возможностей для этого масса, именно потому, что у нас есть своя специфика отношений между произведением, рынком, политикой и общественно-полезной дидактикой (правда, последней как раз таки было много в павильонах Андрея Монастырского, Вадима Захарова и Ирины Наховой). Но тут, опять же, возникает проблема: национальный павильон, возможно, не место для экспериментов, хотя никто не мешает делать там радикальные вещи.

Ник Ильин, советник генерального директора Государственного Эрмитажа и консультант нескольких европейских музеев:
Стелла проделала очень хорошую работу, но концептуальное искусство из России вряд ли может привлечь толпы зрителей, особенно если отсутствуют дидактические объяснения. Книга об истории русского павильона, которую Молок сделал для Стеллы, великолепна.

Олеся Туркина, куратор, ведущий научный сотрудник отдела новейших течений Государственного Русского музея, куратор павильона России на 48-й Венецианской биеннале (1999):
Stella Art Foundation и лично Стелла Кесаева отлично справились со своей задачей: за время комиссарства Кесаевой в павильоне были показаны выставки замечательных художников Андрея Монастырского, Вадима Захарова и Ирины Наховой, которые были сделаны в сотрудничестве с известными в мире кураторами, двое из которых — Борис Гройс и Маргарита Тупицына — родились в России. Но я бы хотела поговорить не об этом, а о политике вообще, о том, чем является национальный павильон, кто должен становиться его комиссаром и какие функции должны быть возложены на этого человека. Как известно, в разных странах к выбору комиссара павильона подходят по-разному. Например, павильоном Великобритании управляет British Council и, соответственно, эта институция выбирает как художника, так и куратора. В постсоветское время павильон России управлялся Государственным центром современного искусства. И то, что павильоном управлял не частный фонд, а государственная институция, будь то ГЦСИ или, например, Музей современного искусства, являлось несомненным плюсом. Когда подобного рода институции выступают операторами павильонов, всегда есть определенный выбор. В случае Стеллы Кесаевой, хотя она и справлялась со своими задачами безупречно, экспонентами павильона на протяжении всех лет действия ее комиссарского мандата были художники одного направления. Более того, с того момента, как Кесаева была объявлена комиссаром павильона, было понятно, что на протяжении следующих шести лет там будут выставляться только представители московского концептуализма, то есть не будет никакого выбора. Когда комиссара выбирал Государственный центр современного искусства, главной проблемой павильона было отсутствие бюджета (когда я в 1999 году стала куратором павильона, мне сразу сказали, что деньги на производство нашего проекта мы должны добывать сами), но всегда оставался шанс, что любой важный для данного времени художник может быть представлен на этой значительной площадке. О чем говорит нам этот опыт? О том, что комиссар — это прежде всего продюсер, и либо его назначает из своих рядов какая-то институция, которая не связана напрямую с определенным кругом художников, либо комиссаром становится известный в художественных кругах и имеющий значительное число признанных проектов человек, и мы готовы доверять его выбору куратора и художника.

Виктор Мизиано, куратор, основатель и главный редактор «Художественного журнала», комиссар павильона России на 46-й Венецианской биеннле (1995) и куратор павильона России на 50-й Венецианской биеннале (2003):
Признаюсь, передачу российского павильона Stella Art Foundation я воспринял в свое время крайне негативно. Мне казалось тогда, что если государственное ведомство передает национальное представительство частному фонду, то оно таким образом признает свою неспособность или нежелание проводить культурную политику и выводит этот показ из-под контроля экспертной среды. Должен сказать, что с тех пор я своего мнения не поменял. Но это критика не столько Стеллы Кесаевой, сколько решения Минкульта, который, как щенка, передал павильон «в добрые руки».

При этом я склонен считать, — давая тем самым основание упрекать себя в противоречии (хотя готов это аргументированно оспорить), — что в целом трехэтапный проект Stella Art Foundation в российском павильоне был вполне состоятельным. Причем именно как цельный проект! Ведь хотя из трех осуществленных фондом павильонов два мне показались уязвимыми для критики, в целом вся трилогия (назовем ее так) имела свою внутреннюю драматургию, общие логику и смысл. Именно поэтому я защищал ранее и готов защитить вновь Стеллу Кесаеву от многократно услышанной мною критики из-за ее приоритетного показа авторов одного круга и направления — представителей так называемого московского концептуализма. Подобная пристрастность была бы и в самом деле односторонней, если бы речь не шла о мандате на ограниченный срок, которому и в самом деле имело смысл придать некую концептуальную и стратегическую цельность.

Интересным опытом мне показалось и решение сделать ставку на выбор художника, которому, в свою очередь, передавалось право самому выбрать себе куратора (подобный подход, как известно, практикует и французский павильон). В результате все три творческих диалога художников и кураторов родились из истории их предшествующей совместной работы, а потому оправданы и закономерны. Подобный подход, как мне кажется, нисколько не умаляет кураторской миссии при создании павильона, а напротив, исходит из признания ее исключительной творческой значимости, из ее глубокой и почти интимной встроенности в авторский проект художника. Этим политика фонда Стеллы Кесаевой выгодно отличается от часто практикуемого у нас (особенно частными фондами) чисто формального привлечения куратора — куратора с именем и желательно иностранца — к работе с материалом, о котором он имеет слабое представление и не стремится его расширить и углубить даже в ходе работы над проектом (да от него этого и не требуют).

Есть у меня и другие наблюдения, но подведу итог. Хотя лишь один из трех осуществленных Stella Art Foundation павильонов был при знакомстве с соответствующей биеннале среди моих фаворитов, ни за один из них мне, куратору и критику из России, не было стыдно. А это, увы, при знакомстве с некоторыми предшествующими российскими павильонами случалось, а многих российских проектов в параллельной программе я просто старюсь избегать...

Николай Палажченко, руководитель образовательного проекта RMA «Арт-менеджмент и галерейный бизнес»:
В период работы госпожи Кесаевой существовала последовательная политика: в павильоне выставлялись представители московского концептуализма, течения, невероятно важного для понимания российского современного искусства. Я думаю, это было полезно для понимания значения московской концептуальной школы, в том числе здесь, в России.

Ольга Свиблова, директор Мультимедиа Арт Музея, Москва, куратор павильона России на 52-й (2007) и 53-й (2009) Венецианских биеннале:
Я считаю, что Стелла Кесаева была замечательным комиссаром. Во многих языках слова «комиссар» и «куратор» не отличаются по смыслу, у нас же ситуация несколько иная. В случае павильона России на Венецианской биеннабе именно комиссар, по сути, отвечает за художественную составляющую проекта, ведь именно он выбирает куратора и художника-экспонента (или художников-экспонентов и куратора). Одновременно с этим комиссар занимается материально-технической составляющей реализации проекта. Стелла взвалила на себя все эти функции и выполнила их с честью и достоинством. За шесть лет она показала в павильоне художников, которые были достойны представить Россию в Венеции. Проект Вадима Захарова стал триумфальным событием 55-й Венецианской биеннале. На Венецианской биеннале, как и на Берлинском фестивале и многих других крупных художественных манифестациях на выбор лауреатов оказывают влияние множество факторов, среди которых художественная составляющая увы не является решающей. Наша страна может гордиться всеми проектами, которые были реализованы Стеллой Кесаевой в российском павильоне на Венецианских биеннале за шесть лет ее комиссарского мандата. 

КТО, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ, МОЖЕТ ПРЕТЕНДОВАТЬ НА ПОСТ КОМИССАРА ПАВИЛЬОНА РОССИИ НА ВЕНЕЦИАНСКОЙ БИЕННАЛЕ В БУДУЩЕМ?

Юрий Альберт:
Я не имею понятия, кто станет новым комиссаром, и это уже не интересно. Думаю, скорее всего это будет какой-то чиновник или кто-то вроде Ивана Демидова.

Дмитрий Гутов:
Кто может стать новым комиссаром павильона, мне трудно сказать. Я ничего в этом не понимаю и у меня нет никаких мыслей по этому поводу. 

Валентин Дьяконов:
Вопрос нового комиссара — это вопрос денег и политики, и в нашей ситуации стоит надеяться на то, что политические вопросы не будут преобладать над денежными. А поскольку заниматься павильоном — дело убыточное, то нового комиссара найдут среди богатых и увлеченных институций. Музей «Гараж»? Фонд V—A–C («Виктория — искусство быть современным»)? Галерея «Триумф»? Но по плохому сценарию всё тоже может пойти, и павильон отдадут консерваторам, например Московскому государственному академическому художественному институту имени В.И. Сурикова, Школе акварели Сергея Андрияки или Институту русского реалистического искусства, которые будут показывать там фигуративную живопись.

Ник Ильин:
Это должен быть богатый человек, который любит искусство и культуру и независим в своих суждениях, а также хорошо знает художественный мир и в России, и за рубежом... Например, Шалва Бреус, Петр Авен, Леонид Михельсон, Борис Минц и другие.

Олеся Туркина:
Я не буду давать определенного прогноза, но замечу, что предпочла бы, чтобы институция вроде ГЦСИ забрала себе функцию назначения комиссара. Также было бы неплохо, если бы комиссаром стал значимый в художественной среде человек, который, может быть, и не имеет достаточных средств, но может их найти, а также может выбрать художника и куратора. Хочу заметить, что не вижу в такой роли человека из академической среды, вернее, такой человек мог бы стать куратором павильона, но не комиссаром, просто потому, что традиционный музей или академическое учебное заведение не учат своих сотрудников продюсерским функциям. Я знаю как минимум пять таких профессионалов, имен которых не буду называть, чтобы не обидеть всех остальных. Странно также, что такое богатое государство, как Россия, не может найти денег на такое значимое культурное событие, как Венецианская биеннале современного искусства. Впрочем, развитие искусства во многом определяется его независимостью, в том числе и от государства, способностью критиковать современность.

Виктор Мизиано:
Разовью здесь уже высказанные выше соображения. На мой взгляд, если в стране имеется Минкульт или государственный фонд управления и поддержки культуры, то именно они и должны нести ответственность за управление и проведение художественной политики в павильоне. Это подсказывают и вековой опыт проведения Венецианской биеннале большинством участвующих в ней стран, да и просто здравый смысл.

Предвижу, что многим покажется, что в контексте сегодняшней официальной культурой политики целесообразнее вновь передать павильон компетентному и независимому частному фонду, а в России такие есть, и амбиций им не занимать. Но думаю, что это было бы неверно. Павильон на биеннале везде и всегда — это площадка официальной политики, что актуально даже для самых либеральных стран, где тем не менее тоже есть официальная политика (которая может, в частности, предполагать и отказ от официальной политики). Риск того, что качество павильона будет удручающим, несомненно, есть, но это было бы адекватно многим другим решениям и свершениям современной российской культурной политики. Следовательно, подобная неудача будет объективно представлять одну из сторон нашей культурной и политической реальности. И в этом случае задача и частных фондов, и инициативных групп профессиональной общественности может состоять в том, чтобы в параллельной программе показать другую строну российской художественной реальности.

При этом правильным было бы ждать и требовать от Минкульта, гарантирующего хотя бы базовое экономическое обеспечение проектов в павильоне, передать решение творческих вопросов экспертной среде в лице либо некоего ротируемого совета, либо одной из профессиональных институций, а возможно, и тому, и другому. То есть выбор куратора и проекта должен делаться гласно и профессионально аргументированно. На практике, как показывает опыт павильонов ведущих стран, конкретные модели подобного управления бывают разными, но можно, разумеется, создать и собственную.

В заключение два конкретных соображения. Во-первых, я бы категорически не рекомендовал проведение конкурсов кураторских проектов в национальный павильон. Это псевдодемократическая процедура, которая на самом деле глубоко противоречит самой природе кураторской практики и неадекватна тем высоким требованиям, которых мы вправе ждать от национального представительства. Во-вторых, если кураторы в павильоне неизбежно могут и должны меняться, то его менеджмент целесообразно сохранять надолго. Венеция — это очень особое место, и чтобы здесь эффективно работать, нужен опыт, приобрести который можно только здесь и ни в каком другом месте...

Николай Палажченко:
Кто бы ни был комиссаром, хотелось бы, чтобы при новом комиссаре сохранился тот уровень независимости кураторской политики, которого удалось достичь за последние годы. В таком качестве может выступить кто-то из крупных коллекционеров, например, Шалва Бреус или Игорь Цуканов. Мне бы хотелось, чтобы сохранился формат персональных проектов, но я думаю, пришла пора дать возможность выставиться на биеннале молодому поколению художников, сформировавшихся за эти годы и работающих с проблематикой современной России и ее культурной традицией. Это было бы интересно и аудитории биеннале, и наблюдателям внутри страны. Среди таких художников — Саша Пирогова, Ирина Корина, Роман Мокров, Таус Махачева, Миша Мост, Дмитрий Венков, Полина Канис, Анна Титова, Александра Сухарева, Аслан Гайсумов.

Ольга Свиблова:
Сегодня довольно сложно предсказать, кто это будет, просто потому, что процедура выбора комиссара никогда и нигде не является очевидной. То же было и со Стеллой Кесаевой. Но она с честью исполнила возложенную на нее миссию.