Джефф Кунс: «Ваше восприятие Джеффа Кунса куда реалистичнее моего»

Работы Джеффа Кунса говорят сами за себя, а Джефф Кунс за себя: его слова, отшлифованные и гладкие, напоминают его собственные надувные игрушки. Журнал GARAGE Russia подготовил ретроспективу высказываний, которые Кунс сделал за десятилетия игры в высшей профессиональной лиге современного искусства. С любезного разрешения редакции GARAGE Russia «Артгид» дарит эту антологию современной некритической мысли своим читателям.

Джефф Кунс. Фото: Dan Kitwood/Getty Images

«Меня неоднократно обвиняли в аморальности, в том, что я приспособленец, который спекулирует на собственном творчестве, и т. д., и т. п. Мне же кажется, что это просто реакция людей на ту силу, что заключена в моих работах. Люди не понимают, что я готов брать на себя ответственность за эту силу, а к любой ответственности я отношусь очень серьезно» (1987)

«Одна из самых известных фраз моряка Попая: “Я такой, какой есть”. Чтобы выйти за пределы предметного искусства, которое тесно связано с внешним миром и людьми, прежде всего необходимо принять себя» (2009)

«Я считаю, что художники должны эксплуатировать самих себя, но они также должны брать на себя ответственность за эксплуатацию своей аудитории» (1992)

«Самая перверсивная вещь для меня — это желание лидировать среди тех, чьи недостатки тебе известны. Вести кого-то за собой и заранее знать, что все равно окажешься в тупике, потому что существует множество путей, по которым можно направить человека. Именно эта перверсия доставляет мне самое большое удовольствие» (1991)

«Джефф Кунс — жертва. И я надеюсь, что каждый из нас жертва. Жертвой быть необходимо, чтобы впитать в себя чужую культуру и стать ее частью. Если бы люди смогли принять такую позицию, то они бы лучше прислушивались к жизни. Жизнь стала бы ближе и понятней» (1991)

«Я никак не воспринимаю Джеффа Кунса, совсем никак. Ваше восприятие Джеффа Кунса куда реалистичнее моего собственного, потому что для себя я не существую» (1992)

«Мораль всегда играла огромную роль в моих работах. Много раз я спускался на самое дно лицемерия и поднимался наверх, не сделав никаких однозначных моральных выводов. Многие считают меня грешником, но на самом деле я святой. Бог всегда был на моей стороне, и каждый, кто может достаточно дистанцироваться, видит мою правильную моральную позицию» (1992)

«В моем искусстве секс всегда использовался как прямой способ коммуникации со зрителем. Поверхность моих произведений из нержавеющей стали — секс в чистом виде. В них есть и мужское, и женское начало: тяжесть материала сочетается с женственностью зеркальной поверхности» (1992)

«Я никогда не хотел создавать что-то популярное, то, что просто приносит известность. Но мне всегда хотелось делать работы, которые приносили бы людям радость. В этом моя цель. Мне хочется видеть вещи, которые радовали бы меня самого и которые делали бы более ярким ощущение от того, что я жив» (2009)

«Вопрос, как привлечь к себе внимание самой широкой зрительской аудитории, но при этом оставаться на территории высокого искусства, представляет для меня огромный интерес. Я думаю, что мои работы понятны любому человеку, и у меня нет каких-то особых требований к зрителям. Почти как на телевидении, я рассказываю понятную любому историю, от которой каждый сможет получить удовольствие. Поэтому я стараюсь заинтересовать как можно больше людей и всегда надеюсь, что если они начнут изучать мое творчество дальше, то станут разбираться в тонкостях искусствоведческой терминологии, потому что я совершенно не готов отказаться от ее использования» (1986)

«Роль зеркал за зайцем и цветком — подчеркивать вашу важность, потому что искусство полностью зависит от вас, вы ему необходимы. Стоит вам переместиться, и отражение меняется. Таким образом зеркала утверждают важность присутствия зрителя и намекают на то, что восприятие всего происходит только у него в голове» (2014)

«Я пытаюсь донести до людей мысль о том, что в жизни не нужно быть эрудированным, достаточно быть просто умным» (1991)

«В определенный период художникам было достаточно шепнуть на ухо королю или папе, чтобы их слова обрели политическую силу. Теперь для того, чтобы добиться того же эффекта, они должны шептать на ухо миллионам людей» (1992)

«В рекламе, опубликованной в журнале Artforum, я показан на фоне школьной доски в окружении учащихся детских садов и первых классов школы, то есть тех, кто еще слишком мал для знакомства с моим искусством. Мне очень хотелось уязвить этой рекламой тех читателей Artforum, которые меня ненавидят. Мне хотелось заставить их ненавидеть меня еще больше, потому что я увлекаю за собой их будущее, их детей» (1992)

«Я смотрю на атлетов на этих плакатах, сравнивая их с современными художниками, и думаю о том, что мы, художники, используем искусство для своего подъема по социальной лестнице точно так же, как некоторые этнические группы используют для этих целей спорт. Мы были белыми ребятами из среднего класса, которые въехали на искусстве в класс выше!» (2003)

«Моя задача состояла не в том, чтобы направлять внимание зрителя, а в том, чтобы определить структуру социальных классов. В плакате Aqui Bacardi я пытаюсь разобраться в ментальности и стремлении к роскоши тех, чей доход составляет $15 000 и меньше. Плакат как бы говорит: “Давайте играть с собствеными жизнями. Бросим все кости, и будь что будет”. А в плакате Frangelico я пытаюсь разобраться в людях с доходом свыше $45 000, которые больше озабочены тем, что они потеряны в собственных паттернах мышления. Обе эти аудитории обманываются на разных уровнях, потому что у них разные представления об абстрактном мышлении и роскоши из-за разного уровня доходов. Люди высшего класса хотели бы вытащить представителя класса пониже, имеющего амбиции и смекалку, на границу своего уровня — в этом и есть их сила. Если они могут продвинуть вас по социальной лестнице на границу с собственным высшим классом, значит, они смогут обыгрывать вас каждый раз, но вам никогда не переступить этой границы и не попасть в высший класс, потому что роскошь и абстрактное мышление — сторожевые псы высшего класса» (1987)

«Если уж мне удалось продвинуться и попасть в класс буржуазии <...> то и у любого это может получиться. Возможно, не все люди ставят перед собой такую цель, но я всегда пытаюсь в трех измерениях показать им возможность социальной мобильности. Люди действительно способны достигать результатов и двигаться вперед» (1992)

«Каждый в состоянии почувствовать, что искусство может быть чем-то очень великодушным или является инструментом сегрегации, причем настолько мощным, что вы ощущаете ущербность собственной культуры. Моя идея в том, чтобы создать работы, которые охватывали бы все культуры и давали людям возможность почувствовать, что их культура идеальна ровно в том виде, в котором она существует» (2004)

«Для меня нержавеющая сталь — это материал пролетариата, именно из нее делают кастрюли и сковородки. Это очень прочный материал, и в то же время он создает ложное ощущение роскоши. Если бы я делал свои объекты из серебра, они не представляли бы абсолютно никакого интереса» (1992)

«Бюст Людовика XIV — это метафора искусства, сосредоточенного в руках монарха; ваза с цветами — метафора искусства, воплощающего собой экономическую стабильность, подобно тому как тролли символизируют мифологию. Я работаю с метафорами, чтобы создать поддельный устойчивый фасад для искусства» (1987)

«Когда я шел из района с низким уровнем жизни, из Гарлема, до района Центрального вокзала Нью-Йорка, где уровень жизни очень высок, то увидел все типы рекламы: от адресованной самым бедным до той, что предназначена для самых богатых. И я осознал, что степень условности изображения меняется. Чем больше денег, тем больше абстракций в рекламе. Такое ощущение, что абстракция используется для того, чтобы унизить вас, хотя реклама и так всегда пытается это сделать» (2003)

«Я никогда не упрощаю свои идеи, чтобы сделать их доступными. Я стараюсь, оперировать подвижной терминологией, чтобы привести аристократию вниз, а низшие классы — вверх» (1987)

«Я понял, что не хочу, чтобы человеческая рука участвовала в моей работе, это бы меня смущало. Если бы я начал лепить лебедя, а получился бы олень, значит, материал манипулировал мной. Поэтому я решил свести свое физическое участие в создании собственных работ к нулю» (2012)

«Работы, особенно металлические отливки, выглядят настолько цельно, что мое собственное участие в их создании незаметно. Я ничего не предпринимаю, чтобы повлиять на доверие зрителей к объектам (или на психологическое восприятие). Стоит в них чуть-чуть что-то изменить, прибавить или убавить — и это восприятие меняется. Полное доверие, полная уверенность зрителя — вот то, чего я добиваюсь при создании этих работ» (1987)

«Я всегда считал, что в работе необходимы дисциплина и время. Но мне никогда не нравилось что-то делать исключительно ради процесса. Это попахивает фетишизмом. Фетишизм я могу сравнить с тем, как собака гоняется за собственным хвостом, — он ни к чему не приводит, это пустая трата сил. Во время работы я сосредоточен на том, что считаю важным, и уделяю этому много внимания, но, должен признать, когда возникает ощущение, что объект отдает больше энергии, чем в него было вложено, это замечательно» (2008)

«Я пытаюсь запечатлеть человеческие страсти в определенном объекте, зафиксировать желания на поверхности, сделать их бессмертными» (1987)

«Если застенчивый человек окажется в толпе, то его застенчивость станет только очевиднее. Примерно так же я работаю с объектами. Я помещаю их в определенный контекст или делаю из определенного материала, который выявляет их характерные особенности. Необходимо, чтобы на выставке была видна душа объекта» (1986)

«Я всегда использовал чистоту и порядок, чтобы создать для зрителя ощущение вечности и вызвать у него чувство экономического комфорта. Под экономическим давлением все вокруг начинает рассыпаться. Пропадает порядок. Поэтому в моих работах порядок обязателен, но не как дань минимализму. Он должен дать зрителю ощущение экономической безопасности» (1991)

«Одна из причин, по которой я работаю с реди-мейдами, заключается в том, что они являются метафорами для людей. В конце концов никого на самом деле не волнуют объекты, нас заботят люди. Поэтому мы учимся верить в себя, потом верить в других, и это высшая точка, которой вы можете достигнуть благодаря искусству» (2013)

«В серии работ, которую я назвал “Новое”, меня интересовала психологическая связь отдельного человека с понятиями новшества и бессмертия. Образ возникал, когда зритель смотрел на неподвижный объект, пылесос, который становился вечным благодаря тому, что был помещен в выставочное пространство» (1987) 

«Искусство может определять человеческое желание и цели так же, как это делают и другие дисциплины — например, экономика... Но искусство может определять формы бытия с большей ответственностью, чем экономика, потому что оно связано и с философией, и с рынком» (1987)

«Мои работы не содержат эстетических ценностей. А содержат только ценности информационные» (1990)

«Если доверить управление искусством монарху — такому, как Людовик XIV, — оно будет воплощением его эго и со временем ста- нет декоративным. если доверить управление искусством массам, символом которых является комик Боб Хоуп, то оно будет воплощать эго масс и со временем станет декоративным. если отдать искусство в руки Джеффу Кунсу, то оно будет отражает его эго и со временем опять же станет декоративным» (1992)

«Мне нравится все, что связано с воздухом, потому что он символизирует нас. Мы — дышащие машины, мы — объекты, наполненные воздухом. Мы делаем глубокий вдох — и становимся символом оптимизма и будущего. Мы делаем выдох — и это символ смерти, как будто бы мы сдуваемся» (2014)

«Мои работы отличаются от, скажем, концептуального искусства, они “идеальнее”, чем концептуальные произведения. Концептуальному искусству всегда нужны какие-то механизмы поддержки, чтобы скрыть изъяны в его структуре, — иначе оно распадется. Моим работам такая поддержка не нужна, в них нечего скрывать. Если в моем произведении есть изъян, значит, он там неслучаен. Именно это я имею в виду, когда говорю о наглядности в искусстве, которую я противопоставляю искусственной поддержке» (1987)

«Я считаю, что искусство — это гуманный акт, и должна быть какая-то ответственность за то, что искусство способно влиять на человечество и делать этот мир лучше (и это не клише!)» (1986)

«Мне нравится все, что связано с воздухом, потому что он символизирует нас. Мы — дышащие машины, мы — объекты, наполненные воздухом. Мы делаем глубокий вдох — и становимся символом оптимизма и будущего. Мы делаем выдох — и это символ смерти, как будто бы мы сдуваемся» (2014)

«Искусство может и должно помогать людям двигаться по социальной лестнице. Я верю, что в конечном итоге сформируется общество, где у каждого будет голубая кровь. В таком обществе человек будет существовать в состоянии энтропии или покоя и украсит окружающее его пространство предметным искусством, которое выше критического диалога» (1987)

«Архетипы — это на самом деле то, что помогает каждому выжить в этом мире. Они очень важны, поэтому у них такие масштабы. Однако они не устрашающи: если вы любите ванильное мороженое, вы же возьмете большую порцию, а не маленькую, правда?» (1997)

«Я считаю, что скоро экономическая ценность и структура искусства станут неактуальными, а актуальными для искусства будут ощущение безопасности и поддержка. С этой точки зрения у моих работ очень сильная биологическая подоплека: пылесосы воплощают идеи чистоты и защиты, а емкости с жидкостью, поддерживающей баскетбольные мячи, напоминают материнскую утробу» (1987)

«Я пытаюсь создавать произведения искусства, которые вызывали бы определенную реакцию у любого зрителя вне зависимости от его происхождения. Чтобы, глядя на них, он мог сказать: “Да, мне это нравится”. если у зрителей нет такой реакции, то это только потому, что у них уже есть предубеждение против моих работ. Но со временем они смогут отбросить это предубеждение и сказать: “Знаете, это глупо, но мне нравится. Это очень здорово!”» (1989)