Йонатан Хабиб Энгквист: «Современное общество насквозь пронизано желанием что-то компенсировать»

В норвежском Моссе открылась 8-я Северная биеннале современного искусства Momentum (работает до 27 сентября 2015 года). По традиции, на эту биеннале приглашают нескольких кураторов, подчеркивая тем самым демократичность и открытость художественного процесса в Норвегии. В этом году у Momentum четыре куратора: Йонатан Хабиб Энгквист (Швеция), Бирта Гудйонсдоттир (Исландия), Токе Ликкеберг (Дания) и Стефани Хесслер (Германия/Швеция). Вместе они работали над выставкой под названием «Туннельное видение», разбираясь с последствиями чрезмерных коммуникационных возможностей современного мира. Безграничный доступ к информации в глобальной сети, иллюзию гиперсоединенности с миром кураторы противопоставили зацикленности человека на собственных интересах. «Интернет из окна в большой мир превращается в наше зеркальное отражение на экране компьютера», — объясняют они. На выставке собраны работы, посвященные замкнутым сообществам, виртуальным мирам, параноидальным страхам современного человека, подпитываемым развитием технологий, теориям заговора и измененным состояниям сознания. Анна Арутюнова встретилась в Моссе с одним из кураторов Momentum Йонатаном Хабибом Энгквистом.

Йонатан Хабиб Энгквист. Фото: Nina Broberg. Источник: talkingaboutart.de

Анна Арутюнова: Вы много работали с арт-коллективами, с идеей художественного сотрудничества в целом. В 2012 году вы курировали фестиваль (I)ndependent People: Collaborations and Artistic Initiatives в Рейкьявике, который был полностью посвящен коллективным авторам. Теперь же вы сами оказались в коллективе как один из четырех кураторов 8-й Северной биеннале. Каким образом вы переводите идею сотрудничества из художественной в кураторскую плоскость?

Йонатан Хабиб Энгквист: Для меня эта биеннале — не первый опыт сотрудничества на кураторском уровне. Я довольно часто работаю в составе кураторских групп, где другие участники могут быть художниками или философами, — как правило, это добровольное решение делать совместный проект, добровольный выбор в пользу самоорганизованной структуры. Но биеннале в Моссе — совсем другая история. Меня и еще трех кураторов пригласили сформировать ситуацию, очень напоминающую ту, в которую мы обычно ставим художников. Вы приглашаете художника и говорите ему: «Сделай что-нибудь!» Я не готов утверждать, что сотрудничество — это однозначно хорошо или плохо. Несомненно одно: для определенных идей сотрудничество является оптимальным способом организовать рабочий процесс. Лично мне опыт работы над этой биеннале принес чувство глубокого внутреннего удовлетворения, в частности потому, что мы вчетвером, как химические элементы, вступили в какую-то правильную реакцию между собой.

А.А.: Кроме химии, в чем секрет удачного сотрудничества именно в контексте этой биеннале?

Й.Х.Э.: Бывает, что одному куратору приходит в голову плохая идея, потом другому куратору приходит в голову плохая идея. Вы садитесь и обсуждаете их, и вдруг эти идеи уже не кажутся такими плохими. Вообще у меня ощущение, что биеннале в результате сделал пятый, составной куратор. Думаю, в процессе подготовки выставки каждый из нас, будучи частью коллектива, оказывался в ситуации, когда ему приходилось говорить «да» в пользу вещей, с которыми он не согласился бы, работая в одиночку. В то же время осознание того, что ты не один, дает больше уверенности, помогает быть более убедительным и одновременно дипломатичным. Имея поддержку других кураторов, каждому было проще разговаривать с художниками, договариваться с институциями, искать средства для проекта. Работа в коллективе позволяет оставить за скобками эмоциональные привязанности и каждый раз ставит участников перед дилеммой — делать что-то ради собственных идей или ради общей цели и блага финального общего результата. Это все равно что автоматическая редактура. Пока вы следуете четким правилам, все идет как по маслу.

Эдвард Шенк. Трейлер Monumentum 8, часть 3. 2015. Кадр из видео. Courtesy автор и биеннале Momentum

А.А.: Какие правила были у вас и как вы их установили?

Й.Х.Э.: Нам очень помог опыт кураторов, работавших над биеннале в Моссе до нас. Например, предыдущий выпуск был совсем не простым для приглашенных кураторов (в 2013 году каждый из кураторов биеннале — Пауэр Экрот и Эрленд Хаммер — сделал собственную, независимую экспозицию, с собственными концепцией и названием, самостоятельно выбранными художниками. — А.А.). Мы постарались по максимуму задействовать наши профессиональные связи, чтобы выяснить, к каким методам работы прибегали наши предшественники. Одна из кураторских групп использовала принцип стопроцентного консенсуса, и это стало кошмаром наяву, потому что принятие даже самого элементарного решения растягивалось на недели. Мы тут же отмели этот вариант. Другая группа исходила из антагонистического принципа — и такой способ тоже оказался не слишком продуктивным: кураторы постоянно ругались. Так что мы решили и этот вариант не использовать. Конечно, помогло то, что я уже неоднократно работал в коллективах и знаю кое-какие трюки, помогающие наладить процесс.

А.А.: Что же вас объединяло?

Й.Х.Э.: Мы все интересуемся процессом, нам интересно произведение искусства в его становлении, работа художника в ее длительности. Мы все много времени проводили и проводим в мастерских художников, в разговорах с ними и друг с другом. У нас не было разделения на «это мой художник, а это твой художник» — мы все работали со всеми, мы все предлагали идеи на равных. Но мы договорились распределять задачи между собой таким образом, чтобы каждый мог продемонстрировать свои сильные стороны: в наших общих интересах было сделать так, чтобы архитектура выставки работала, чтобы тексты в каталоге были хорошо отредактированы, чтобы материалы для прессы были исчерпывающими. Наконец, у нас совершенно не было конфликтов из-за чьего-либо эго; не было проблем с тем, чье имя и где должно быть написано.

А.А.: Все это тесно связано с идеей авторства как совместной практики, с которой лично вы часто работаете. Но если проанализировать идею биеннале, посмотреть на выставленные работы, становится ясно, что все они как раз про художника как одиночку, в разной степени и по разным причинам изолированного, отошедшего от общества. Вы сами отмечаете, что один из лейтмотивов выставки — «своя комната», о которой писала Вирджиния Вульф в 1928 году в одноименном эссе о литературе и женской эмансипации. Эта «своя комната» — квинтэссенция индивидуализма и обособленности художественного гения. Как эти две разнонаправленные тенденции сосуществуют в вашей кураторской практике?

Й.Х.Э.: Мой партнер сказала мне то же самое и добавила, что со мной, наверное, что-то не так, потому что сначала я сам по себе делаю выставку о коллективах, а потом меня приглашают в коллектив, и я делаю выставку об индивидуализме. Для меня это два взгляда на одну проблему, и в любом случае — все это терапия. Если серьезно, я пока не знаю ответа на этот вопрос… Надо спросить у моего психолога!

Если совсем серьезно, то я с осторожностью говорю о себе как об авторе, и могу судить об этих двух выставках (фестиваль в Рейкьявике и биеннале в Моссе. — А.А.) только изнутри, как человек, непосредственно с ними связанный. Обе затрагивают связанные между собой темы. Во-первых, темы творчества и художественного производства — что это и как работает. Во-вторых, отражения современного общества со всеми его парадоксальными чертами — эмансипацией, идеологией и всем тем, что следует за этими понятиями. Ведь каждый раз, когда вы создаете сообщество, вы вынуждены что-то оставить за его пределами. В то же время, вы создаете сообщество для того, чтобы не быть исключенным из общего. Это балансирование между изоляцией и объединением.

Кристине Эдлунд. Музыка для эукариотов: Рави Шанкар / Эйсид-рок. 2015. Экспонат 8-й биеннале современного искусства Momentum. Фото: Trondheim kunstmuseum / Vigdis Haugtrø. Courtesy биеннале Momentum

А.А.: На биеннале много работ о процессах включения и исключения из общего, о развитии замкнутых на себе сообществ и практик. Вы демонстрируете результат «туннельного видения», концентрированного, выхватывающего из общего потока только строго определенную информацию. Но что, по-вашему, остается за пределами, на периферии этого видения?

Й.Х.Э.: Эффекты «туннельного видения» становятся более очевидными, когда возрастает скорость, поэтому то, что остается на периферии, — это медленное движение. Когда я работал над концепцией биеннале, я много занимался проблемой восприятия наркотиков в 1960–1970-е годы и сегодня. Тогда наркотики употребляли, чтобы уйти от мира, возвыситься над ним; сегодня — чтобы справиться с ним, сконцентрироваться хотя бы на чем-то. Я много беседовал со своим приятелем, у которого когда-то была тяжелая форма наркозависимости, — мы обсуждали, что значит «туннельное видение» для наркомана. Он определил его как способ замены близости интенсивностью, как попытку достичь близости посредством интенсивности. Когда ты далек от заветной цели, ты все увеличиваешь и увеличиваешь дозу интенсивности — увеличиваешь звук в надежде, что дойдешь до той точки, когда интенсивность перейдет в новое интимное качество. Так вот мысль, что любой наркотик — это выражение того, что ты хочешь компенсировать, глубоко во мне засела.

Юлиус фон Бисмарк. Немецкое молодежное движение. 2015. Экспонат 8-й биеннале современного искусства Momentum. Фото: Vegard Kelven. Courtesy биеннале Momentum

А.А.: Каким образом вы экстраполируете приметы «туннельного видения» на современное общество?

Й.Х.Э.: Думаю, современное общество во всех своих проявлениях — будь то медиа, модная индустрия и даже мир искусства — насквозь пронизано желанием что-то компенсировать. Нам кажется, что мы должны бесконечно наращивать обороты — и тогда нам откроется какое-то новое качество жизни. Многие работы в экспозиции предполагают очень интенсивные переживания, в то же время мы создали пространство, в котором они могут дышать, — и тем самым делать переживания зрителя довольно интимными.

А.А.: Поэтому на выставке есть произведения-запахи, музыка и атмосферные инсталляции?

Й.Х.Э.: Да, мы хотели создать баланс между интенсивностью и близостью. Возможно, все наши проблемы только от того, что люди отвыкли прикасаться друг к другу? Об этом, например, работа художников Лундал & Сейтл «Симфония отсутствующей комнаты», где зритель должен на 100% довериться незнакомому человеку, ассистенту выставки, который помогает ему «увидеть» произведение художников. В то же время весь опыт зрителя — то, что он видит, ощущает, как он двигается, в каком пространстве находится, — существует только в виртуальной реальности.

Лундал & Сейтл. Симфония отсутствующей комнаты. 2014. Мультисенсорные иллюзии, синхронизированные с касаниями, движение, объемный звук, сенсорная депривация. Представлено на 8-й биеннале современного искусства Momentum. Courtesy Lundahl & Seitl и биеннале Momentum. Фото: © Loulou d’Aki 

А.А.: Можно сказать, что проблема современного общества — в чрезмерной зацикленности человека на себе и выборочном внимании к окружающему миру?

Й.Х.Э.: Отчасти, ведь если все развивается слишком быстро, мы не успеваем улавливать нюансы. Выставка, над которой я сейчас работаю, как раз об этом — о моментах, в которые мы начинаем видеть, ощущать жизнь. Это не те моменты, которые меняют нашу жизнь, наоборот, они могут быть совсем незначительными, необязательными. И именно эти моменты остаются за пределами «туннельного видения». Гиперфокусированность исключает возможность отвлечься — не на фейсбук, конечно, а более глобально. Кажется, что сегодня непозволительно быть рассеянным. Между тем в пространстве отвлеченности зачастую проистекает жизнь и случается много интересного.

А.А.: Возвращаясь к представленным работам, среди которых немало виртуальных. Ясно, что любое современное искусство обусловлено концепцией; но вы ссылаетесь и на знаменитую выставку «Когда отношения становятся формой» Харальда Зеемана, где эксперименты художников — какими бы концептуальными они ни были — были укоренены в форме. В каком направлении развиваются формальные поиски художников, с которыми вы работали над биеннале? 

Й.Х.Э.: Все они используют очень широкий спектр средств выражения — от молекул, из которых составлен специфический запах, преследующий зрителя по всем выставочным залам, до цифровых медиа, где в качестве материала выступают интернет-каналы YouTube, от тумана, который то сгущается, то рассеивается, до воображаемой реальности, как в уже упомянутой «Симфонии». Во всех случаях концепция заложена в самом материале, и всех художников объединяет острая чувствительность к нему. Всем известно, что блокировка одних органов чувств сообщает большую активность другим; и наши художники, на мой взгляд, работают как раз с чувствительностью. 

Публикации

Комментарии

Читайте также


Rambler's Top100