«Отчужденный рай». Путеводитель по выставке

В Еврейский музей и центр толерантности привезли коллекцию Доминик и Сильвена Леви (DSL), французских коллекционеров, собирающих современное китайское искусство. «Артгид» представляет десять самых характерных произведений с выставки. Подготовила Екатерина Алленова.

Отчужденный рай. Современное искусство Китая из коллекции DSL. Вид экспозиции в Еврейском музее и центре толерантности. 2014. Фото: Екатерина Алленова/Артгид

Доминик и Сильвен Леви начали коллекционировать современное китайское искусство в 2005 году, а в 2014-м в рейтинге базы данных ведущих коллекционеров мира Larry’s List коллекция DSL была признана одним из трех самых известных в интернете частных собраний вообще. Хотя имена художников, входящих в коллекцию DSL, не слишком известны в России (за исключением разве что Ай Вэйвэя), многие из этих мастеров уже давно получили международное признание и являются участниками самых крупных смотров современного искусства в мире, таких как Венецианская биеннале или «Документа», не говоря уже о том, что арт-рынок продолжает переживать «китайский бум» и каждый год в первой десятке самых дорогих и продаваемых художников обязательно оказывается несколько китайских имен. Название выставке дал черно-белый фильм Ян Фудуна, который можно посмотреть в экспозиции: психологические метания героя, принадлежащего к поколению, выросшему во время китайской культурной революции. Так что понятно, почему куратор выставки Ами Барак проводит параллель между эпохами «перестроек» в Китае и в России: «Решение коллекционеров провести выставку, включающую важную часть коллекции DSL, в Еврейском музее и центре толерантности, вполне закономерно. Современное искусство в Китае вырвалось на свободу всего двадцать лет назад, когда страна стала открытой для рыночной экономики. Передовые художники получили возможность публично выражать свою позицию, работать относительно свободно, думать и действовать в настоящем. Между современным российским и китайским искусством множество важных культурных различий, но существует и сходство. Именно поэтому такая выставка в таком контексте может стать знаковым событием». 

Буйвол в телеге — первый экспонат, встречающий зрителей в выставочном пространстве Еврейского музея. Сутулый и несчастный, он всем своим видом выражает бесприютность странника, затерянного в чужой стране (что символизирует потерю самоидентичности в современном мире из-за процесса глобализации). Здесь важно напомнить, что Хуан Юнпин с 1989 года живет в Париже, вдохновляясь прежде всего искусством западных мастеров — Йозефа Бойса, Марселя Дюшана, Джона Кейджа и других. Вероятно, вследствие иммиграции во Францию китайскому художнику пришлось испытать то состояние угрюмой покорности, которым он наделил своего буйвола. Вместе с тем, этот буйвол должен воскрешать в памяти знатоков китайской культуры легенду о мудреце и философе Лао-цзы, основоположнике даосизма. По легенде, к хижине престарелого Лао-цзы, жившего в горах, однажды подошел и встал в ожидании оседланный буйвол. Когда философ сел в седло, животное унесло его из Китая куда-то на запад, и больше его никто никогда не видел. Телега в инсталляции Юнпина тоже не просто так: трактат Лао-цзы «Канон Пути и Добродетели», написанный на пергаменте, якобы был таким огромным, что пергамент занимал три телеги, за что труд мудреца и получил второе название «Три телеги». Так что телега буйвола-скитальца оказывается наполненной множеством смыслов.

Этот ангел впервые сверзился на публику в галерее Чарльза Саатчи в Лондоне в 2008 году и снискал громкий успех, как и многие другие работы художников, любящих натурализм до того, что они даже используют в своих работах настоящие трупы животных. Сардонический юмор китайского дуэта многим запомнился благодаря инсталляции «Дом престарелых» в основном проекте 3-й Московской биеннале современного искусства (2009), где манекены, до жути похожие на живых людей, причем на конкретных политических и религиозных лидеров, разъезжали по выставочной площадке в инвалидных колясках. Натуралистический престарелый ангел с ощипанными куриными крылышками, не то поверженный, как врубелевский Демон, не то падший, не то просто скончавшийся от старости, призван скорее напоминать о бренности и зыбкости человеческих представлений о небесном покровительстве, нежели вызывать негодование из-за надругательства над святынями.

Изначально проект художника включал в себя, помимо длинной металлической трубы, красного постамента и красного панно с отсутствующим сюжетом, еще и десятки килограммов фруктов и других плодов, разбросанных в экспозиции на полу вокруг блестящей трубы-удава. Постамент, вроде бы предназначенный для многозначительной статуи, пуст, труба (уж не нефтяная ли?) идет в никуда, а плоды, разумеется, постепенно гниют — если не найдутся герои, готовые их отведать и тем самым вмешаться в жизнь этой и без того эффектной инсталляции, название которой является точкой отсчета чего-то непредсказуемого. Вообще разложение и гниение — одна из любимых тем Гу Дэсиня. В своих инсталляциях он, помимо овощей и фруктов, использует, например, сырое мясо и вообще экспериментирует с необычными материалами.

Эта станковая картина, исполненная в лучших традициях поп-арта, свидетельствует: провинциальные глубинки везде похожи друг на друга, хотя каждая из них несчастлива по-своему. Как и девушка-продавщица из китайского сельпо, в 2012 году слушающая музыку в кассетном плеере и продающая дешевые (разумеется, китайские) подделки известных брендов. «Сяо У Цзи расположен на границе Пекина и сельской местности, — рассказывает Чэнь Фэй. — Я часто прогуливаюсь там и захожу в местный супермаркет. По сравнению с Сяо У Цзи Пекин кажется городом, далеко ушедшим вперед. Здесь же до сих пор используют серый цемент и красят крыши в зеленый цвет, как в 80-е годы. Как будто время остановилось. Я люблю думать, что жизни лучше, чем здесь, просто не придумаешь. На этой картине изображена девушка, которая стремится быть элегантной, но у нее никогда не получится. Она много мечтает и не хочет мириться со своим нынешним положением, но при этом она совершенно беспомощна из-за всякого рода ограничений, которые на нее наложены. Все, что ей дано, — это нелюбимая работа в Сяо У Цзи, крыша над головой и пропитание. Я изобразил не просто девушку, я изобразил себя самого».

Единственная в экспозиции работа, не входящая в коллекцию DSL. Активист, куратор, режиссер и самый известный китайский художник Ай Вэйвэй на этой выставке играет роль «приглашенной звезды» — инсталляцию предоставил коллекционер Серж Тирош, хотя у Доминик и Сильвена Леви есть в коллекции и собственный Вэйвэй. Вероятно, выбор именно этой инсталляции обусловлен тем, что нечто весьма похожее, только гораздо эффектнее, художник показал год назад в павильоне Германии на Венецианской биеннале. Там его композиция из табуретов заполнила практически все внутреннее пространство, а в Еврейском музее она представлена в камерной версии. Ай Вэйвэй любит иронизировать над культом древностей, царящим в Китае. То снимется на кинокамеру разбивающим бесценную антикварную вазу, то на другую антикварную вазу нанесет логотип Coca Cola, то, как в данном случае, из практичных и прочных табуретов с двухвековой историей соорудит нечто нефункциональное и странное.

К концу посещения выставки в Еврейском музее вы, скорее всего, выучите наизусть песенку Happy Birhday to You на китайском языке. Ее поют, как могут, показанные на десяти экранах десять китайцев самого разного возраста — от маленьких детей до глубоких стариков. Сначала один, потом другой, потом третий и так далее, а потом все одновременно — все экраны включаются синхронно (легко вообразить, какая в последнем случае образуется какофония). И так по кругу, без перерыва, так что музыкальное поздравление с днем рождения будет сопровождать вас все то время, пока вы бродите по выставочному пространству. И хотя песенка вроде бы веселая, практически все исполнители выглядят как-то грустно — им явно неловко. Эта работа была создана для 48-й Венецианской биеннале и посвящена столкновению идеологий — китайской и западной. Хотя население страны страстно желает догнать Запад и перенять его традиции и привычки, некоторые из них просто чужды для китайцев. Чзан Пэйли, которого иногда называют «отцом китайского видеоарта», вообще много занимается национальной идентичностью В одном из своих видеоперформансов («Гигиена», 1991) он раз за разом мыл тушку цыпленка, что символизировало абсурдность многих происходивших в Китае вещей и процессов. В видео «Вода: стандартное произношение» показан бывший телеведущий, который читает толковый словарь китайского языка, начиная со слова «вода», — очевидная метафора бессмысленности «льющих воду» китайских СМИ.

Сатирический видеодневник одного дня из жизни офиса и офисных работников, пародия на современное общество, уподобленное стае невоспитанных собак. Вся офисная жизнь, одинаковая во всех странах, воспроизведена очень точно: приход на работу, кофе, перекур, компьютеры, папки с бумагами, маркеры, степлеры, перерыв на обед, опять перекур, босс, секретарша, флирт и тому подобное в мелькании кадров под музыку. Только офисные работники загримированы под псов и всячески имитируют собачьи повадки — ходят на четвереньках, задирают задние лапы, то есть, простите, ноги, высовывают языки, дышат по-собачьи часто, лают и рычат. Это видео Цао Фэй популярно в Китае, его часто цитируют коллеги художницы — например, на выставке в Еврейском музее рядом с видео можно увидеть двухчастную картину Янь Лэя «Суперсвет — Год Собаки в Нью-Йорке», где в одной из частей репродуцируется кадр из «Бешеного пса».

Название инсталляции говорит само за себя: художник подходит к случайным людям на улице и предлагает купить у них все, что на них надето, а купленные предметы «как есть» раскладывает на простых белых постаментах. Получаются своеобразные абстрактные «портреты» современных потребителей — «мы есть то, что мы носим». В данном случае «моделью» художника стала российская гражданка, явно юная, и при желании можно представить себе ее характер, темперамент, привычки и образ жизни. Пытаться заглянуть в лежащий на постаменте паспорт (настоящий) не рекомендуется: во-первых, он намертво прикреплен к белому кубу, во-вторых, не открывается, а в-третьих, рядом бдят музейные смотрители.

Первый черно-белый фильм Фудуна, который художник снимал в течение пяти лет (с 1997 по 2002 год), рассказывает историю Чжуси, молодого интеллектуала, который скитается по многочисленным врачам, пытаясь узнать диагноз своей «болезни». Так как у болезни нет никаких физических симптомов, зритель начинает понимать, что она глубоко связана с психическими, а не физическими нарушениями. Главная тема фильма — это психоз интеллектуалов, населяющих современные города Китая и принадлежащих к поколению, которое помнит годы, предшествовавшие либерализации китайской экономики, — эти люди взрослели в период, когда страна переживала свою «перестройку». Из-за стремительных изменений, происходивших с Китаем, многие чувствуют себя «отчужденными». Несуществующие симптомы болезни Чжуси — символ этого утраченного баланса и вечной необходимости адаптироваться, что влечет за собой постоянное чувство неудовлетворенности, которое приводит к глубоким психологическим драмам.

Это не просто инсталляция, это кладбище божков. Такие статуэтки были очень популярны на Тайване во время лихорадки азартных игр в 1980-е. Считалось, что благодаря им можно угадать выигрышные номера. Если статуэтки подводили своих хозяев, то их чаще всего выбрасывали или сдавали в центры по переработке отходов, так же, как собак отдавали в приюты. Из-за того, что удача резко отвернулась от человечества, оно решило отомстить своим богам. Пэн Хун-Чжи заполнил целый зал такими выброшенными статуэтками. На одну из стен проецируется видео, в котором собака рассказывает историю богов, превратившихся из идолов в отбросы, и которое проводит параллель между приютами для богов и для собак.