26.07.2013 38661
Дэвид Брукс. Бобо в раю. Откуда берется новая элита. М., Ad Marginem, 2013
Американский журналист Дэвид Брукс описывает новую мировую элиту — «богемную буржуазию», объединившую в себе идеалы 1960-х и прагматизм 1980-х.
Дэвид Брукс. Фото https://monocler.ru
В последние несколько лет в России широко обсуждалось появление нового типа горожан. Сначала они определялись исследователями в терминах молодежных субкультур (отсюда ожесточенные споры о том, кто такие хипстеры), а через некоторое время к ним стал применяться термин «креативный класс». Считается, что именно представители «креативного класса» становятся новой элитой постиндустриального общества, одновременно влияя на экономические процессы и своим образом жизни формируя городскую моду. Аналогичные изменения в американском обществе — появление новой прослойки среднего класса в 1990-е — обнаружил американский журналист Дэвид Брукс. Он назвал ее представителей богемной буржуазией, «бобо». Они сочетают в себе либеральный идеализм 1960-х и прагматизм 1980-х. «Бобо» зарабатывают деньги, но при этом не зацикливаются на этом, являются активными потребителями, но в то же время считают, что делают это ответственно, находятся на корпоративной службе, но не отказываются от собственной индивидуальности. В своем исследовании «Бобо в раю» Брукс знакомит читателя с феноменом «бобо», описывая их привычки и характерные особенности в потреблении и развлечениях, деловых отношениях и политическом поведении, интеллектуальной и духовной жизни.
У бобо весьма прагматичный взгляд на удовольствия. Любое душеспасительное или полезное для здоровья чувственное наслаждение широко приветствуется. И напротив, всякое контр-продуктивное или опасное наслаждение сурово порицается. Поэтому занятия спортом приветствуются, а курение почитается грехом более тяжким, чем как минимум пять из десяти заповедей. Кофе набирает популярность потому, что стимулирует активность мозга, выпивка же больше не в фаворе, поскольку притупляет остроту восприятия.
Вы можете пойти на пляж почти голой в крохотном бикини, но если вы не возьмете крем от загара, чтобы кожу не поразил рак, люди будут неприятно поражены. Здоровая пища достойна восхищения, но в связи с продуктами с повышенным содержанием калорий, жира или натрия слово «вина» применительно к еде звучит чаще, чем в каких-либо других контекстах. Созерцательные удовольствия типа продолжительной ароматической ванны более чем допустимы, зато опасные причуды типа скоростной езды на мотоцикле вызывают презрение, а непристегнувшийся водитель и вовсе видится грубым попирателем нравственности. Аэробика, беговые лыжи и роликовые коньки бурно развиваются, тогда как такие малополезные для сердечно-сосудистой системы занятия, как бильярд, боулинг и настольный теннис, считаются низкопробными. Даже день, проведенный за играми с детьми, воспринимается как благо, потому что в процессе мы неизменно помогаем малышам усовершенствовать какие-то навыки (понаблюдайте за «играющими» с детьми бобо), ну или по крайней мере укрепляем отношения или повышаем самооценку («Отлично получается! Молодчина!»).
Мы, бобо, взяли буржуазный императив «старайся и преуспеешь» и поженили его со свойственной богеме жаждой новых ощущений. Получившиеся в результате общественные нормы поощряют удовольствия, полезные для тела, души и интеллекта, а бесполезные или вредные порицают. Таким образом, протестантская рабочая этика сменилась игровой этикой бобо, соблюдение которой требует не меньших усилий. Все, что мы делаем, должно служить Жизненному Предназначению, суть которого в личностном росте и самосовершенствовании.Поэтому вполне естественно, что самое бурное развитие в эпоху бобо получили два типа досуговых учреждений — оздоровительные центры и музеи. И там и там предлагается чувственное удовлетворение в бодрой и воодушевляющей обстановке. В оздоровительных клубах вы получаете удовольствие от благородных усилий по укреплению мускулатуры. Проведя 35 напряженнейших минут на тренажере «лестница», вы осматриваете свою потную телесную крепость в зеркале от пола до потолка. В музее же чувственные удовольствия льются на вас, как из рога изобилия, вы наслаждаетесь цветами и формами, красками и материалами, в то время как познавательный аудиогид, наукообразные аннотации на стенах и потрясающий ассортимент музейного книжного подкрепляют ваши впечатления интересными фактами. Оздоровительные центры, где мы совершенствуем тело, и музеи, где укрепляется наш дух, стали часовнями и кафедрами нашего века. <...>
Бобо чаще обмениваются визитками, чем впечатлениями о разгульной ночи. Если говорить о потреблении алкоголя вообще, то, пожалуй, мы переживаем самые трезвые времена со времен сухого закона за всю историю Америки. Отходит в прошлое алкогольная терминология — все эти сауэры, слинги, хайболлы, шипучки, посошки, мы стыдимся даже ностальгии по мартини и сигарным барам. Недавно, переключая кабельные каналы, я увидел старинную телевикторину Match Game ’73. Шестерых знаменитостей попросили дописать слово «полу-», а участник игры должен был отгадать, что они написали. Его ответ: «полупьяный» оказался верным, поскольку слово «полупьяный» написали четыре из шести знаменитостей. Если тот же вопрос задать сегодня, самым популярным ответом, наверное, будет «полулегкий вес».
Безудержность и свобода старой богемы была одним из проявлений бунта против буржуазного ханжества. Но с тех пор, как буржуазия приспособила под себя культуру 1960-х, такой бунт утратил актуальность. Когда богемные символы поглотил мейнстрим, они утратили свой контркультурный пафос. Когда библиотекарши падали в обморок от романов Генри Миллера, это было круто, но сегодня они уже не кажутся такими вызывающими. Перформансы с участием обнаженных когда-то будоражили культурное сообщество, но потом они стали очередной приманкой для туристов. Когда в 1970-х пионеры диско из Квинса и яппи с Уолл-стрит открыли для себя наркотики, они, естественно, воспринимались не как средство расширения сознания, но как опасная забава. Позиция «жизнь ради удовольствия» в культурном смысле больше не является бунтарской.
Более того, раньше на вечеринках действительно отдыхали. Днем людям приходилось сидеть на скучных работах, поэтому вечером хотелось немного кутнуть. Люди творческие вынуждены были жить в скучном обществе, поэтому им хотелось нарушать правила. Но бобо работать совсем не скучно, наоборот — интересно и увлекательно. Наверное, поэтому неудивительно, что их развлечения чем-то похожи на работу. Бобо — великие примирители, и совмещение работы и отдыха для них неизбежно, отчего одно становится еще интересней, зато второе заметно тоскливей.
