Вспученная лошадь, или Как международную премию получить

Бесстрашная корреспондент газеты «Московский комсомолец» Екатерина Деева проникла в мастерскую художника Олега Кулика и поразилась скромностью и безденежьем мэтра.

Олег Кулик. Лошади Бретани. 1998. Серебряно-желатиновая печать. Courtesy Tsukanov Family Foundation

Дверь в туалет у Кулика отсутствует как таковая. И. о. — соседняя дверь в кладовку. Иностранец знакомый, детская душа, вошел — удивился: «Это я понимаю — прихожая. А живешь где?» Не прихожая это, милый, а квартира, которую снимает гениальный — ну, переборщила, сильно талантливый — скульптор Олег Кулик.

Однажды он участвовал в выставке «Логика парадокса». Нынешнему кусочку его жизни это название подходит тоже. Парадокс: пару месяцев назад получил премию от престижного американского фонда Поллока—Краснер — 5 тыс. долл. Живет — описала где. Пьет чай с конфетой «Снежинка». Ходит в ковбойках. Тащит оттуда, где плохо лежит, оргстекло — любимый материал, потому что достать невозможно, а ваять хочется.

Короче, существует небогато и долларами не шуршит.

Логика парадокса: свои тысячи Кулик получить просто НЕ МОЖЕТ, потому как нету у него счета в заграничном банке. А сюда переводить — это ж только на жвачку останется...

Но я, собственно, не об этом. Вообще интересно, как люди такие премии урывают!

Для начала надо иметь творческую концепцию. Идея-фикс Кулика — НЕСВОБОДА. Лучше лауреат сам о ней расскажет — путаясь в бороде, немножко заумно, ну да пускай. Заслужил.

— РУССКИЕ всегда были закрепощены, несвободны. И с этим боролись. А может, несвобода для нас — норма? Может, и другого пути у нас нет, эту несвободу полюбить. И сделать ее движущей силой прогресса. В несвободе, может быть, энергии — как в атоме! Boпрос только в том, как ее заставить работать.

(Жилистая куликовская рука рисует на клочке жуткое животное). Смотри сюда. Это — образ нашего государства. Лошадь. И ее дико пучит, потому что нет, пардон, органов выделения. Зато две головы. Одна — политики, другая — художники и прочие люди творческих профессий.

Секрет в том, что политики художникам не уступают, наоборот. Куды тягаться, если свободный политик у нас волен «отсечь все лишнее» от глыбы в 1/6 земного шара, не говоря уж о фантазийных проектах кукурузизации, коллективизации, поворота рек и прочая!

Обе головы придумывают наперегонки, меняются местами. На съезде обсуждают литератора Солженицына, на депутатов глядят в телевизор, как на актеров...

В общем, лошадь у нас умная, но вонючая. Она придумывает гораздо больше, чем может переварить. Вот брюхо и раздуло!

— Ты что, предлагаешь вспороть?
— Упаси Господи. Просто одна голова должна стать задницей.
— ???
— Политики, ни за что свою голову не отдадут. Значит, в хвосте жизни должны идти художники и компания. Каким образом?

Олег Кулик. Пьяные в лесу. Посвящение Василию Перову. 1991. Оргстекло. Коллекция Владимира Овчаренко

Ну, вспомните простые до дебильности сказки Толстого. Или Татлина со товарищи, которые стали делать чашки, костюмы и стулья. Вот, например, еще друг мой, Дима Гутов. Он берет роскошную раму, дорогой холст и хорошими красками перерисовывает один в один обои. А кто-то смотрит и, может, детство вспоминает, или гостиную любимой девушки — то есть начинает творить сам зритель. На стуле сидит — творит. Из чашки пьет — творит. А художник— он просто взял кусочек жизни и немножко его повернул...

Я ваяю из стекла. Если б у материалов были национальности, я бы стекло приписал русским. Мы прозрачная нация, всегда себя определяли через «не»: не французы, не китайцы, не немцы, — через отражение. Солнце французской поэзии Расин мог писать и думать по-малороссийски? А солнце русской поэзии Пушкин по-французски — мог.

Да, так в моих объектах зритель находит все, что хочет — от своего отражения до облака, которое за стеклом пролетает. Я делаю «Портрет жены», а человек может видеть в ней свою, мою, его...

Так пускай политики творят, а мы тихо-мирно будем то, что они натворили, отражать.

хватит, Кулик, заболтал. Мы уже утомились. Поэтому продолжим о долларах.

Одна знакомая дама привезла из Штатов пачку бланков фонда Поллока—Краснер. Кулик любит писать — ну, и заполнил бланк, творческую концепцию еще полнее, чем для «МК», изложил и послал вместе со слайдами.

Пришла бумага: мистер, мол, Кулик, творческий конкурс вы выдержали блестяще, «но надо бы еще справку о доходах из федерального бюро налогов по форме 007-С, отчет о тратах по международным стандартам и т.д. и т.п.

Закручинился Кулик, заскреб в рыжей бороде и принес из МОСХа пару мятых справочек об участии в выставках. А потом засел за громадный отчет: сколько в день пирожков съедает, сколько — на трамвай, ботинки зимние опять же и тому подобное. Фигурировали суммы в 50, 20 и даже 8 коп.

А в конце честно признался, что живет на субсидии жены, благодаря которой может творчески «околачивать груши».

Потянулись месяцы ожидания. Кулик кромсал похищенное оргстекло. Переехал из Марьина на Сретенку — ближе, зато, как уже упоминалось, туалет без двери, все чай пил. С плюшками.

А тем временем Поллоки—Краснеры дрогнули. И получил Кулик, глянцевый диплом и небольшую бумажку: сообщите номер счета — деньги переведем немедленно.

Дальше уже неинтересно. Дальше Кулик туда пишет, оттуда Кулику пишут, решают, как бы ему все-таки с долларами соединиться. Вообще-то он хочет съездить в Америку, закупить оргстекла (Кулик, как хвастливый рыбак, разводит руками: во-от такого!), поработать месяц, уйдя от мира — и бац! — сделать экспозицию и Запад поразить.

Но потом вернуться. С Западом у Олега свои счеты. Он так говорит: «Можно идти ко дну на роскошной яхте, с пахитоской в зубах и блондинкой на коленях. А можно просто в дерьме захлебнуться. Но результат-то один!»

Вот какой у нас лауреат. Один из первых в стране. А может, и первый о других пока не слыхать... Но — будут. Это точно. Сколько еще таких Куликов рассеяно по болоту нашей родины!

Им немного надо — оргстекла кусочек, батончик колбаски, зальчик какой-нибудь, чтобы бузили там, выставки свои устраивали. И нам как-то теплее рядом с ними жить.

С Данко я Кулика сравнивать не буду, а вот со спичкой охотничьей сравню: темная ночь, ноги грязь месят, дождище, а она горит себе, и видишь: мохнатый кусочек леса, какая-то травка божия у сапога, и дорога чуть-чуть впереди различается. Ма-аленькая перспективка. Но уже легче.

Московский комсомолец, 28 февраля 1991 года

 

Комментарии

Читайте также


Rambler's Top100