Готика в огне
15 апреля 2019 года весь мир облетела ужасная весть: собор Парижской Богоматери, памятник готической архитектуры XII–XIV веков и один из символов Франции — в огне. Пожар начался после 19 часов на кровле, где шли реставрационные работы и был локализован лишь к 5 часам утра 16 апреля. Рухнул шпиль собора, полностью обрушилась охваченная огнем кровля. Но каменный каркас здания удалось спасти. Чтобы не повредить своды, пожар не тушили с воздуха. Утром министр культуры Франции Франк Ристер сообщил журналистам, что окна-розы, судя по всему, не понесли катастрофического ущерба, хотя и потребуют реставрации. По просьбе «Артгида» заместитель генерального директора Музеев Московского Кремля по научной работе, историк церковного зодчества Древней Руси Андрей Баталов прокомментировал случившиеся и обозначил перспективы реставрации одного из символов Франции.
Андрей Баталов. Фото: Валентин Оверченко/Музеи Московского Кремля
То, что разрушено в результате пожара, — это, как я понимаю, в основном конструкции XIX века: шпиль, возведенный Виолле-ле-Дюком, который добавил на башни также горгулий и химер, и кровля наверняка была XIX века. Я не знаю, что разрушилось в интерьере, но чтобы огонь повлиял на состояние каменных стен — я не верю. Для этого пожар должен быть такой силы, чтобы продолжаться несколько дней. У нас в 1547 году горел Благовещенский собор Московского Кремля — два страшных летних пожара подряд. Выгорело все, особенно во время второго пожара, — все интерьеры собора, иконостас. Но собор при этом устоял.
О том, насколько сгоревшие деревянные конструкции внутри башен могли повлиять на устойчивость стен, я, конечно, не могу судить, не зная их структуры. Важно знать, были ли там деревянные связи. Но нескольких часов пожара недостаточно, чтобы нанести действительно невосполнимый урон такому памятнику. В 2014 году у нас точно так же, при реставрации, загорелась колокольня Новодевичьего монастыря. Да, в результате пожара упал крест, который потом пришлось делать заново, нужно было восстанавливать купол и обшивку, которую, правда, незадолго до пожара очень плохо отреставрировала компания «Балтстрой». Но камни XVII столетия не пострадали, хотя новые реставрационные камни и лопнули. Но восстановили же, в конце концов.
В случае с Нотр-Дам нужно понимать, что французы очень свободно относятся к памятникам и до сих пор поступают с ними так же, как когда-то Виоле-ле-Дюк (Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк — французский архитектор и реставратор, под руководством которого с 1844 по 1861 год проходила реставрация собора, во время которой он «восстановил», а фактически сочинил многие элементы, например, шпиль над средокрестием, фигуры горгулий и ряд скульптур западного фасада. — Артгид). Их реставрационная парадигма основана на романтическом переживании памятника, на уверенности в том, что вживание в дух формы может дополнить и усилить его ощущение [современным зрителем]. В эпоху Виолле-ле-Дюка не существовало ощущения временнóй дистанции между реставраторами XIX века и строителями собора. Не было понимания, что сложившийся облик памятника конечен. Предполагалось, что его можно развивать: например, сделать на нем шпиль, которого изначально не было. Фасады многих средневековых соборов, например, Миланского, приобретали свои нынешние очертания уже в XIX веке.
И сейчас архитекторы действуют точно так же. Они дополняют, спокойно меняют камни, поэтому нет ощущения невозвратности: они, как и в XIX веке, ориентируются на подобие формы. Метод Виолле-ле-Дюка, хотя, может быть, и не в его крайних формах, еще не подвергнут остракизму. Так что, думаю, собор восстановят.
Но есть и другая проблема: когда в 1902 году во время землетрясения рухнула кампанила венецианского собора Сан-Марко начала XVI века, ее восстановили как символ Венеции. И мы постоянно на это ссылаемся, оправдывая, совершенно резонно, целостные реставрации в Петергофе, Павловске, Царском Селе, когда мы после войны, в общем-то, заново построили интерьеры дворцов. Многие древнерусские новгородские памятники возведены частично или полностью заново после разрушений Великой Отечественной войны. Поэтому это целая традиция — реставрация после стихийных бедствий и войн, поскольку это имеет идеологическое значение. А так как в Европе традиция обмеров доведена до абсолюта, могу предположить, что в Нотр-Дам все наверняка было обмерено и задокументировано. Поэтому если уцелели стены, конструкции и интерьер, то все возвратимо.
