Десмонд Моррис. Сюрреалисты в жизни
Музей современного искусства «Гараж» совместно с издательством «Ад Маргинем Пресс» выпустил книгу писателя и художника Десмонда Морриса — сборник из 32 биографий ключевых фигур в сюрреализме. С любезного разрешения издателя мы публикуем главу, посвященную художнице-революционерке Леоноре Фини, которую называли «воплощением сюрреалистического идеала».
Леонора Фини. Источник: leonor-fini.com
Леонора Фини была экзотическим цветком сюрреалистического движения — она была неотразима и как личность, и как художник. Драматическое начало присутствовало в ее колоритной жизни буквально с младенчества. Фини родилась в Аргентине в 1907 году в семье богатого религиозного бизнесмена и матери-итальянки. Ей не было еще и года, когда ее родители расстались. Мать забрала девочку и уехала с ней в Италию. Взбешенный отец решил выкрасть дочь и вернуть ее в Аргентину. Он нанял головорезов, которые напали на Леонору на улице в Триесте, где она жила с матерью. Вмешательство прохожих спасло девочку.
Мать Леоноры из-за боязни перед возобновлением попыток похищения переехала на юг Италии. В ужасе от того, что она может потерять своего ребенка, она пошла на обман, уверяя всех в том, что у нее сын. Когда было необходимо выйти на улицу, мать одевала Леонору как мальчика, и, похоже, этот трюк сработал. После шести лет поисков и угроз отец Леоноры сдался, признав свое поражение. В подростковом возрасте Леонора взбунтовалась против религиозной догмы, став атеистом на всю жизнь; три раза ее исключали из школы за непослушание. Обнаружив, что единственное пристрастие Леоноры — это рисование, мать начала поощрять увлечение дочери.
Казалось, все неприятности остались позади и можно наслаждаться спокойной жизнью, однако не тут-то было. У нее развилось серьезное глазное заболевание — ревматический конъюнктивит: в течение двух с половиной месяцев она носила повязки на глазах. Из-за вынужденной слепоты Леонора начала фантазировать, создавая свой собственный внутренний мир. Возможно, она проклинала эти повязки, лишавшие ее возможности вести нормальную социальную жизнь, но в долгосрочной перспективе они сослужили ей хорошую службу, поскольку стимулировали ее увлечение визуальными фантазиями, которые позже она смогла перенести на бумагу и холст. Когда Леонора выздоровела, она погрузилась в художественный мир, изучая книги по истории искусства и посещая музеи и выставки; она и сама начала создавать работы, которые со временем привлекли внимание известных итальянских художников.
Тогда же у нее развилось необычное пристрастие к посещению моргов с целью изучения трупов. Она могла бесконечно долго рассматривать их, пока тела не превращались в ее воображении в чистые эстетические формы. Она писала: «После посещения морга я осталась в восхищении совершенством скелетов, тем фактом, что это часть тела, которая практически не разрушается, и <…> их можно реконструировать как прекрасные скульптуры». Ее первая персональная экспозиция прошла в Милане, когда Фини было двадцать два года. Художница выражала свой протест против официальных властей, вызывающе одеваясь и тем самым создавая на публике образ эксцентричной красавицы. Леонора стала «стихийным» сюрреалистом — как в своем искусстве, так и в поведении. И только в одном месте она могла быть собой — в Париже, центре авангарда.
В двадцать четыре года Леонора влюбилась в красивого итальянского князя — к ужасу его матери, он согласился поехать с Леонорой в Париж, где они стали жить вместе. Мать молодого человека была возмущена тем, что ее сын живет с женщиной, принципиально отвергающей семейную жизнь, идею брака и рождения детей. Но она могла не волноваться: связь вскоре завершилась, и уже на следующий год князь вернулся в Милан, оставив Леонору в Париже. Она не теряла времени и нашла себе нового любовника: летом 1932 года в баре отеля она познакомилась с писателем Андре Пьейром де Мандьяргом, — уже через неделю Фини переехала в его квартиру. Хотя в последующие годы у Леоноры будут и другие любовники, она всегда поддерживала близкую дружбу с Мандьяргом; известно, что в период 1932–1945 годов они написали друг другу в общей сложности 560 писем.
Леонора сумела не затеряться в вихре парижской жизни. Захотев с ней познакомиться, сюрреалисты пригласили ее на встречу: Фини явилась в назначенное кафе в костюме кардинала, чтобы почувствовать, как она говорила, каково это — носить одежду мужчины, который никогда не знал женского тела. Макс Эрнст, Рене Магритт и Виктор Браунер, весьма впечатленные новоприбывшей звездой, представили ее своим товарищам на одном из регулярных собраний сюрреалистов. Однако, хотя Фини была настоящим воплощением сюрреализма, всё прошло не так гладко. Фини возмутил авторитаризм Бретона, а его бесконечные трактаты, теории и манифесты он сочла признаком «типичного мелкобуржуазного мышления». Ей самой такой стиль мышления был абсолютно чужд — она шокировала сюрреалистов своим отказом присоединиться к группе. Фини обвинила Бретона в женоненавистничестве и гомофобии — по сути, она была в этом права. В знак протеста Фини объявила, что она не сюрреалист, имея в виду, безусловно, только то, что она не является членом группы Бретона. На самом деле она вела себя и работала в подлинно сюрреалистическом стиле, но при этом действовала совершенно независимо. По словам одного из современников, она была «воплощением сюрреалистического идеала <…> к которому удалось приблизиться лишь считаным сюрреалистам».
Фини стала в Париже притчей во языцех. Отправляясь на вечеринку или вернисаж, она обставляла свой выход театральными эффектами, в первую очередь — при помощи умопомрачительных экстравагантно-модных нарядов. Она вскружила голову Пикассо, Поль Элюар посвящал ей стихи, Жан Жене сочинял похвальные письма в ее честь, а Жан Кокто называл «божественной героиней». Макс Эрнст, подпав под обаяние ее «скандальной элегантности», стал ее любовником, однако Фини неизменно соблюдала сдержанность в отношениях с Эрнстом, поскольку ей было известно о его параллельных романах с четырьмя или даже пятью женщинами одновременно. Заведя близкую дружбу с фотографом Анри Картье-Брессоном (1908–2004), Леонора отправилась вместе с ним в Италию, где он сделал несколько ее откровенных фотографий. Неизвестно, насколько они были близки на самом деле; в одном из более поздних интервью Картье-Брессон признавался, что на его теле сохранились следы от ногтей Леоноры Фини. Имел ли он в виду реальные шрамы или выразился метафорически — этого мы уже не узнаем.
Жюльен Леви, американский арт-дилер, посетивший Фини в Париже в 1936 году, описывал ее так: «У нее голова львицы, мозг мужчины, бюст женщины, грация ангела и речи дьявола». Между ними был мимолетный роман, и Леви познакомил Леонору с Сальвадором Дали. Дали отнесся к Фини с опаской, возможно, из-за того, что он увидел в ней женскую версию себя самого, а следовательно — соперника в умении привлекать внимание к собственной персоне. Роман с Леви закончился неудачно; Жюльен организовал выставку Фини в Нью-Йорке, и Леонора поехала в Америку. В одном из писем она написала: «Этим утром я поругалась с Леви, он был пьян <…> Я пнула его <…> Он дал мне пощечину, а я плюнула ему в лицо. Затем он толкнул меня, и я упала. Я царапала его, била кулаком по лицу, потом схватила большой кусок стекла <…> и швырнула его <…> стекло разбилось на тысячи осколков <…> Леви пришел в ярость <…> Он сказал, что уничтожит мои картины. Я ответила, что удавлю его внуков, затем швырнула в него осколки стекла». Мораль: не ссорьтесь с Фини.
С началом войны, в 1939 году, Фини покинула Францию и переехала в Монте-Карло. Там она вышла замуж за своего старого итальянского друга Федерико Венециани. Они были любовниками еще в 1937 году, тогда же и расстались, но Венециани был евреем, а брак с Фини мог дать ему некую защиту. Однако в 1941 году Леонора познакомилась с маркизом Станиславом Лепри, итальянским дипломатом с аристократическими корнями, — у них завязался бурный роман. Их связь продолжалась много лет — она не оборвалась даже после того, как у Леоноры появились новые любовники. Написанный ею живописный портрет Лепри висел в спальне Фини до самой ее смерти. Когда Венециани узнал о романе своей жены с Лепри, он ушел от нее, а в 1945 году состоялся развод.
В самый разгар войны, в 1943 году, Леонора и Лепри переехали в Рим, где Станислав вручил ей револьвер, чтобы в случае необходимости она могла себя защитить. Это было тревожное и жестокое время — с большим облегчением Леонора восприняла освобождение Рима американцами в 1945 году. Вместе с освободителями в жизни Фини появился красивый молодой итальянский граф Сфорцино Сфорца, имевший американское гражданство. Она влюбилась в него, и у них начался роман. В 1946 году Фини вернулась в обожаемый ею Париж. Именно в это время Леонора завела многочисленных кошек — это были ее единственные «дети», о которых она заботилась. Кроме того, она окружила себя любовниками, как теми, с кем у нее были отношения в прошлом, так и теми, с кем жила в настоящем. Фини ухитрялась руководить этим странным предприятием, не вызывая враждебности у его участников по отношению друг к другу. В том же самом парижском доме, где жила Фини, также жили Андре Пьейр де Мандьярг, Станислав Лепри и Сфорцино Сфорца. Они даже вместе путешествовали и отдыхали — пресса называла эту компанию «республикой Леоноры».
В своей квартире Леонора создала сюрреалистический мир, в котором она жила, окруженная двадцатью тремя кошками. Ее любимой породой были длинношерстные персы — она часто изображала их на своих картинах. Кошки спали в ее кровати, и им разрешалось рыскать по обеденному столу в поисках лакомых кусочков. Если кто-нибудь из гостей жаловался на эти вольности, ему могло не поздоровиться. Когда ее кошки болели, Леонора погружалась в депрессию. Как и некоторым другим женщинам-сюрреалисткам, ей претила идея деторождения. Фини говорила: «Меня никогда не привлекала идея размножения <…> это унижение, немыслимое в современном мире <…> звериная покорность <…> физическое материнство отталкивает меня на инстинктивном уровне». Она заявляла, что за всю жизнь была на грани самоубийства всего один раз, — это случилось, когда она забеременела и не могла сделать аборт. Возвращение в Париж после войны ознаменовало начало нового периода в творчестве Фини — она много работала, кроме того, прошло несколько ее персональных выставок. Но в 1947 году Фини серьезно заболела; операция по удалению опухоли закончилась тем, что ей вырезали матку, — она была даже рада этому, поскольку таким образом вопрос нежелательной беременности больше не стоял.
Надо сказать, что изредка, помимо многочисленных связей с мужчинами, Фини вступала в отношения с женщинами. Похоже, ее привлекала эротическая нежность в сексуальных отношениях с женщинами; однажды она даже заметила — имея в виду Макса Эрнста, Жюльена Леви и Станислава Лепри, — что ее коробило, когда некоторые мужчины требовали от нее «бурного секса». Публичное признание Леоноры Фини в сексуальных отношениях с женщинами вызвало в Париже переполох. Фини была хорошо известна как гламурная, властная, независимая персона, и ее, конечно же, одолели рьяные лесбиянки-активистки, заинтересованные в поддержке. «Они назойливы, как мухи, — говорила Фини, — я считаю всех этих феминисток нелепыми».
В 1952 году в Риме Фини познакомилась с польским писателем Александром Константином Еленским, по прозвищу Кот. Фини была им заинтригована, и они стали любовниками. Кот приехал вместе с ней в Париж, присоединившись к ее компании. Он стал главным человеком в ее жизни: вел ее дела, организовывал выставки, оберегал от бытовых дел, — она же могла полностью посвятить себя живописи. До конца своих дней Фини как художник вела плодотворную жизнь в Париже: она рисовала портреты на заказ, работала в области сценографии, создавала эскизы костюмов, но основное внимание неизменно уделяла живописи. Ее общественная жизнь также была богатой — в 1960-е годы она даже решилась, чтобы поддержать свою репутацию гламурной звезды, на подтяжку лица.
С технической точки зрения живопись Фини всегда очень искусна, при созерцании ее лучших работ у зрителя создается впечатление, будто происходит некий странный ритуал, вдохновленный иррациональными образами из глубоких слоев подсознания художника. Безусловно, одним из главных мотивов в ее творчестве был секс, именно поэтому ее картины так хорошо запоминаются. Когда Фини умерла в 1996 году — ей было восемьдесят восемь лет, — в некрологах написали, что она создала «эротический мир кошмарных сновидений, в котором главенствовали женщины», а один из художественных критиков, заметив, что о Фини невозможно думать как о старухе, назвал ее «вампиром, с которым хотелось бы повстречаться больше всего».
