Art Riot: игра в блокбастер

До 31 декабря 2017 года в лондонской Saatchi Gallery открыта выставка Art Riot: Post-Soviet Actionism («Арт-восстание. Постсоветский акционизм»). Денис Столяров увидел ее одним из первых и сразу после открытия сформулировал вопросы.

Art Riot: Post-Soviet Actionism. Вид экспозиции в галерее Саатчи, Лондон, с работами Василия Слонова и Дамира Муратова. 2017. Courtesy Saatchi Gallery. © Justin Piperger, 2017

Открывшаяся 16 ноября в галерее Саатчи выставка Art Riot: Post-Soviet Actionism продолжает серию посвященных России проектов, организованных в Лондоне в столетний юбилей революции. В Королевской Академии прошла выставка советского искусства 1917–1932 годов, Британская библиотека рассказала собственно историю революции, галерея Тейт Модерн проводит ретроспективу Ильи и Эмилии Кабаковых и выставку советского плаката из коллекции Дэвида Кинга. Музей Виктории и Альберта, Британский музей, Музей дизайна, галерея Whitechapel — все так или иначе поучаствовали в общем движении.

Британцы очень любят русскую культуру. Для них она одновременно и является частью общей истории западной цивилизации, и выглядит достаточно «другой», чтобы быть привлекательно экзотичной. Россия с ее традицией большого психологического романа, с реализовавшейся на время левой идеей и разрушенными надеждами на общемировую гегемонию для многих оказывается источником интенсивных переживаний — почти мифологической реальностью, в которой чувства сильней, а люди решительней, чем бывает в реальном мире.

Олег Кулик. Затмение. 2017. Courtesy автор

В выставке в галерее Саатчи есть ключевое отличие от упомянутых выше английских проектов: концептуально Art Riot полностью создана силами российских специалистов и кураторов. Среди них коллекционер Игорь Цуканов, арт-менеджер Марат Гельман, критик и искусствовед Андрей Ковалев. Выставка стала четвертым совместным проектом Tsukanov Family Foundation и галереи Саатчи. Цуканов пригласил Гельмана создать концепцию выставки, Ковалева — составить каталог. Есть все основания предположить, что их участие пошло проекту на пользу: и Гельман, и Ковалев — активные участники российской арт-сцены 1990-х, что позволяет им вести рассказ от первого лица.

Art Riot: Post-Soviet Actionism. Вид экспозиции в галерее Саатчи, Лондон, с работами Олега Кулика. 2017. Courtesy Saatchi Gallery. © Justin Piperger, 2017

Кураторы приняли решение отказаться от традиционного архивного способа экспонирования акционизма: на выставке почти нет документальных материалов и объемных экспликаций. Вместо этого создано экспрессивное повествование о художниках-героях, которые совершали и совершают подвиги, — и зрителю предлагается восхищаться ими. Выставка построена вокруг трех ключевых глав, каждая из которых посвящена определенному персонажу: Олегу Кулику, Петру Павленскому и группе Pussy Riot (их же имена вынесены отдельно в пресс-релиз).

Кулик выступает протагонистом всего проекта. Художник активно участвовал в монтаже выставки, разрисовал стены галереи и помимо документальных фотографий и видео показал современные работы, посвященные себе и остальным участникам: огромная живописная копия фотографии его собственной акции 20-летней давности, многочисленные скульптурные изображения Павленского, рама с фигурками в балаклавах.

Олег Кулик. Конец революции. 2017. Courtesy автор

Комнаты Павленского наиболее драматичны: в темных залах и при приглушенном свете выставлены материалы уголовных дел, видео с камер наблюдения, увеличенные фотографии улик. Становится понятно, что история происходит прямо сейчас — подслеповатые ксерокопии документов на русском языке едва ли можно прочесть, но производят они угрожающее впечатление.

Снимок с камеры видеонаблюдения во время акции Петра Павленского «Угроза» 9 ноября 2015. Courtesy Петр Павленский

Залы Pussy Riot посвящены не столько работам самих художниц, сколько их образу: тут выставлены картины Евгении Мальцевой из коллекции друга Гельмана Виктора Бондаренко, плакаты Лусинэ Джанян, лайтбокс Марии Киселевой и Артема Лоскутова (который, как утверждает Гельман, из-за невнимательности приписали одному Лоскутову). Pussy Riot изображены в виде мучениц и святых: кураторы выявляют механику возникновения их образа и тут же его ретранслируют. Художницы показаны если не безупречными, то уж точно героинями поколения.

Container imageContainer imageContainer image

В выставке много нарциссического: художники любуются собой, кураторы любуются художниками и значимостью проекта. Неудивительно, что аккаунт Марата Гельмана в Фейсбуке в последние дни сплошь состоит из постов, сообщающих, кто из значительных людей пришел на вернисаж, какие журналисты взяли у него и остальных участников интервью. С этим же связана и главная проблема выставки: личные отношения обусловили список включенных в рассказ художников. В результате из повествования были полностью исключены Анатолий Осмоловский (с которым у Гельмана и Цуканова публичный конфликт), Александр Бренер, Олег Мавроматти. Никто из них даже не упомянут, но вместо них целые залы посвящены очень выразительным исламским коврам группы AES, фотографиям украинского художника Арсена Савадова и новым работам группы «Синие носы» — художникам, которых Гельман давно поддерживает, но которые к акционизму, заявленному в названии выставки, имеют крайне опосредованное отношение. К тому же и сам уровень некоторых работ вызывает вопросы: так, на фотографиях «Носов» полностью обнаженные женщины и полуобнаженные мужчины в масках главных политических злодеев современности (Путина, Трампа, Ассада, Ким Чен Ына) всячески дурачатся и изображают занятие сексом. Зрелище вызывает скорее недоумение, чем сообщает какую-либо политическую позицию.

Группа «Синие носы». Из проекта «Маски-шоу».. 2017. Courtesy авторы

Российский акционизм возник в то время, когда социальное пространство оказалось опустошено. Художники стали бесстрашно его заполнять — и их пример мог бы быть полезен сегодня и нам, и западному зрителю, особенно членам британского общества, чьи традиции не прерывались уже на протяжении нескольких столетий. Кулик, Бренер, Осмоловский, Авдей Тер-Оганьян — все они изобретали новые формы существования, идущие наперекор складывающимся социальным структурам, не берущие их в расчет. Художники были готовы разрушать формирующие эти структуры условности и выстраивать свои высказывания на их обломках. Группы «Война» и Pussy Riot продолжили эту традицию; Павленский продолжает ее и сейчас. Он символически борется с существующей глобальной системой миропорядка, даже тогда, когда многие из его бывших поклонников готовы воспринимать его поведение как патологичное, искренне веря в разумность и неизбежность существующих западных институтов.

Кураторы Art Riot ощущают энергию жизни, которую находят в себе художники, но покрывают ее бронзой и возводят на пьедестал, не стремясь ни проанализировать ее, ни раскрыть ее созидательный потенциал. Они искренне наслаждаются своей сопричастностью, отсекая все то, что могло бы вызвать у них дискомфорт. Они видят себя носителями этической истины и эстетической героики, которую можно сообщить друзьям, живущим в Лондоне или специально приехавшим для этого из Москвы. Именно поэтому противоречиво воспринимается выступление участниц Pussy Riot на закрытом вернисаже: их музыкальное представление об истории протестного движения превратилось в перформативное развлечение для приглашенных гостей.

Art Riot: Post-Soviet Actionism. Вид экспозиции в галерее Саатчи, Лондон, с работами Лусинэ Джанян. 2017. Courtesy Saatchi Gallery. © Justin Piperger, 2017

Возникает ощущение, что место проведения выставки имеет значение в первую очередь в силу своего международного статуса. Это объяснило бы, почему организаторы ревностно защищают оценку характера деятельности галереи Саатчи как исключительно прогрессивного. Национальная культура воспринимается как символический капитал, который точечными усилиями может наращиваться, в идеале стремясь к мировому доминированию. Западный зритель оказывается максимально обезличен: у него есть возможность лицезреть величие художников, а затем судить, вводить ли их в пантеон мировой культуры. Вместо продуктивной коммуникации возникает игра тщеславия, а критериями эффективности становятся количество рецензий и пришедшие на открытие писатели и олигархи.

Олег Кулик. Идол. 2016. Courtesy автор

Возможно, выставке пошло бы на пользу, если бы в ее организации участвовали люди, которые могли бы задать вопросы с позиции стороннего наблюдателя. Они могли бы выявить точки напряжения, выходящие за рамки собственно художественных проектов, и включить проект в глобальный разговор о состоянии современного общества. Сейчас же получилось, что все, кому выставка предназначалась, ее и так уже видели.

Публикации

Комментарии

Читайте также


Rambler's Top100