На «русских торгах» в Лондоне закончились дорогие картины

Екатерина Алленова с обзором топ-лотов весенних торгов Sotheby’s, Christe’s и MacDougall’s.

Алексей Боголюбов. Вид Венеции с церковью Санта Мария делла Салюте на дальнем плане. Холст, масло. Sotheby’s, 6 июня 2017. Эстимейт £250–300 тыс. Продана за £501 тыс. © Sotheby’s

Разумеется, название этого обзора иронично. На нынешних «русских торгах», прошедших в Лондоне 5–7 июня 2017 года, действительно не было ни одного произведения дороже £1 млн (к этому рубежу все привыкли в середине нулевых, когда почти недосягаемую прежде отметку в £1 млн начали одна за другой преодолевать десятки русских картин). Но это вовсе не означает, конечно, что их не будет и на следующих. Процессы на арт-рынке, как известно, волнообразны, даже независимо от финансовых кризисов. Сейчас наступил штиль, который, вероятно, можно назвать стабилизацией. Достаточно просто сравнить общую выручку Sotheby’s и Christe’s последних лет (речь идет лишь о живописи и графике, произведения декоративно-прикладного искусства, иконы и Фаберже в этот обзор не включены).

Sotheby’s
2015, весенние торги — £5,2 млн
2015, осенние торги — £9,2 млн
2016, весенние торги — £7 млн
2016, осенние торги — £12,6 млн (здесь нужна существенная поправка: £6 млн принесли два топ-лота — «Конструкция № 95» Александра Родченко и «Седьмое измерение, супрематический рельеф» Ильи Чашника, так что, не будь их, общая сумма выручки была бы не £12,6 млн, а £6,6 млн).
2017, весенние торги — £9,9 млн

Christie’s
2015, весенние торги — £5,3 млн
2015, осенние торги — £5,3 млн
2016, весенние торги — £4,4 млн
2016, осенние торги — £4,5 млн
2017, весенние торги — £5 млн
(Здесь и далее все суммы и цены приводятся округлением и с учетом премии покупателя).

Как мы видим, именно весенние торги Sotheby’s демонстрируют положительную динамику, тогда как торги Christie’s свидетельствуют одновременно и о стабильности, и о том, что к русской живописи там несколько охладели (кстати, характерно, что на нынешних торгах Christie’s топ-лотами стали не живописные, а графические произведения). Рост выручки на весенних торгах последних двух лет показывает и аукцион MacDougall’s (£2,7 млн в 2015 году, £3,4 млн в 2016-м и £4,5 млн сейчас) — правда, здесь в общую сумму включено и декоративно-прикладное искусство, которое, однако, в процентном отношении составляет лишь небольшую часть этой суммы.

Пять топ-лотов весенних торгов Sotheby’s — это два пейзажа Исаака Левитана, ушедшие за £900 тыс. каждый, портрет Юрия Репина работы его отца Ильи Репина (£765 тыс.), «Ночь в Кремле» Константина Юона (£728 тыс.; в июне 2008 года, в начале финансового кризиса, на вечерних торгах Sotheby’s она ушла за £960 тыс. А сейчас Sotheby’s «торжественных» вечерних торгов не проводит и пока не планирует) и «Вид Венеции» Алексея Боголюбова (£501 тыс.). Среди других самых дорогих художников на Sotheby’s — неисчерпаемый, как изображаемое им море, Иван Айвазовский, почти столь же плодовитый Петр Кончаловский, неизменный почти на всех русских торгах Константин Коровин и Александр Дейнека (правда, в данном случае несколько неожиданный — с натюрмортом). Пять самых дорогих лотов из 203 принесли Sotheby’s £3,8 млн, то есть почти 40% выручки.

Пять топ-лотов весенних торгов MacDougall’s — два пейзажа Константина Коровина (£629 тыс. и £202,5 тыс.), цветочный натюрморт Наталии Гончаровой (£246 тыс.), полотно одного из главных «филоновцев» Владимира Луппиана (£246 тыс.) и пейзаж Григория Нисского (£169 тыс.). Эти пять самых дорогих лотов из 222 принесли MacDougall’s почти £1,5 млн, то есть больше 30% выручки. При этом по крайней мере два из них могут проиллюстрировать причуды рынка и ценообразования. Натюрморт Гончаровой «из частной европейской коллекции» уже продавался на Sotheby’s в 2002 году, а также на самом MacDougall’s на осенних торгах 2010-го. Тогда он имел эстимейт £150–250 тыс., указание на атрибуцию Эндрю Партона (книга которого Goncharova: The Art and Design of Natalia Goncharova ныне, по решению Арбитражного суда г. Москвы, изъята из продажи на территории Российской Федерации), и был продан за £199 тыс. при эстимейте £150–250 тыс. В нынешнем каталоге указание на атрибуцию Партона отсутствует, натюрморт имел эстимейт £210–250 тыс. и был продан за £246 тыс. Картина Луппиана «Революция как этап эволюции» также уже не впервые продается на MacDougall’s — на весенних торгах 2008 года она имела эстимейт £250–300 тыс. (сейчас £200–300 тыс.) и была продана за £270 тыс. За два дня до начала аукциона по неизвестным причинам (sale postponed, скупо сообщалось на сайте MacDougall’s) с торгов была снята картина Василия Поленова «Решил идти в Иерусалим» из евангельского цикла с эстимейтом £400–600 тыс. — любопытно было бы проследить судьбу этого полотна в дальнейшем.

Пять топ-лотов весенних торгов Christie’s — эскиз костюма 1904 года Льва Бакста (на бумаге, £377 тыс.); маленькая и ювелирно выполненная акварель Константина Сомова, очень характерная для этого художника — ее цена превысила верхнюю границу эстимейта более чем в три раза и составила £281 тыс. — это вторая по стоимости графическая работа Сомова; портрет мальчика-подростка работы Бориса Григорьева, совершенно нехарактерный для этого художника (£149 тыс.); еще один цветочный натюрморт Наталии Гончаровой, на сей раз откуда-то из Калифорнии (£149 тыс.) и сидящая обнаженная русского парижанина Георгия (Жоржа) Артемова (£119 тыс., третий результат для этого мастера, чьи «ню» появляются на аукционах с большей или меньшей регулярностью, но редко достигают столь высоких сумм). Больше £1 млн принесли 5 лотов из 225, 20% от общей суммы выручки — это очень много, учитывая то, что самые дорогие работы, проданные на Christie’s, — не живопись, а графика.

На основании всего этого винегрета никаких серьезных выводов ни относительно цен и изменения рынка, ни относительно покупательских предпочтений сделать, конечно, нельзя, можно только наблюдать и фиксировать: Айвазовский вечен и неизменно любим. Коровин тоже. Сенсационных и рекордных продаж становится все меньше, однако хорошее и подлинное искусство всегда находит покупателя и продается по адекватной цене или даже выше. Менее хорошее искусство, несмотря на внушающий уважение провенанс и редкость, может остаться непроданным, как произошло с одним из топ-лотов MacDougall’s, портретом африканского мальчика кисти Кузьмы Петрова-Водкина. Тем не менее провенанс по-прежнему может сыграть ключевую роль в продаже: ничего такого особенного в проданном на Sotheby’s «Лете» Левитана нет, зато эта картина воспроизведена в каталоге ХХ выставки Товарищества передвижников. А может и не сыграть: второй левитановский топ-лот Sotheby’s, «Зароcший пруд», происходит из собрания Лео Масковского, откуда 12 лет назад на Christie’s была продана «Одалиска» с авторством Бориса Кустодиева, впоследствии признанная подделкой. Ню продается почти всегда, независимо от качества («А голеньких у вас нет? Дороже бы дал», — спросил однажды купчик не кого-нибудь, а главного московского передвижника-жанриста Владимира Маковского). Гончарова написала гораздо больше цветочных натюрмортов, чем можно было предполагать ранее. Дорогие (стоимостью выше £1 млн) русские картины становятся такой же редкостью, как и в начале нулевых. Тем не менее аукционные дома уже который год преисполнены оптимизма, хотя также уже не первый год корректируют оценочную стоимость русских картин в сторону уменьшения. И они правы — легко заметить, что большинство топ-лотов на всех трех аукционах проданы с превышением эстимейтов, иногда существенным, то есть стратегия работает. «Для коллекционеров это прекрасное время, когда нужно покупать», — говорит Алексей Тизенгаузен, глава русского отдела аукционного дома Christie’s. И коллекционеры покупают. На MacDougall’s продано 50% лотов, на Christie’s — 77%, на Sotheby’s — 78%.