Уснуть в музее

В середине апреля в Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре открылся необычный проект под названием «Опыты нечеловеческого гостеприимства». Фонд V—A-C и кураторы Мария Крамар и Карен Саркисов превратили крыло главного здания и флигель усадьбы Цуриковых-Нарышкиных (XVIII век, архитектор Матвей Казаков) в уютную и тихую гостиницу в «историческом центре города», в комнатах которой развернулось мультидисциплинарное исследование, посвященное «взаимоотношениям между многообразием материальных объектов и нечеловеческими формами жизни». «Артгид» решил, что критика этого проекта должна быть такой же необычной, как и само исследование, и попросил кураторов Марию Крамар и Карена Саркисова, художников Ксению Перетрухину и Анатолия Осмоловского, а также поэта Андрея Родионова поспать в экспозиции, а затем рассказать, что им приснилось. К спящим присоединилась шеф-редактор «Артгида» Мария Кравцова.

Вид экспозиции выставки «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Егор Рогалев

Мария Крамар, куратор выставки «Опыты нечеловеческого гостеприимства»
Мне снилось, как я выхожу из музея на Гоголевском бульваре. Бульвар, как вы помните, перекопан, и, чтобы попасть в офис, нужно обойти стройку в нескольких местах. Я перехожу бульвар, и тут ко мне подходит человек в оранжевом. Протягивает молча ладонь — а на ней большая монета, грязная такая, старая, потемневшая от времени. Человек в оранжевом спрашивает: «Сколько стоит монета?» «Откуда мне знать…» — отвечаю. На улице дождливо, холодные сумерки, со мной усталость и апатия, я продолжаю медленно двигаться с желанием прекратить нумизматическую беседу. Обычно я избегаю случайных разговоров, но сейчас почему-то остановилась, в детстве мы собирали с братом монеты, возможно, далекие воспоминания на секунду замкнулись. Монета оказалась российским рублем 1722 года, серебряная, и «Авито» предлагал за нее сумму в несколько тысяч евро. Я вернула императорский рубль мужчине, натянула капюшон поглубже, и тут человек в оранжевом достает еще одну монету: «А эта?» Вторая монета была чуть больше, тяжелая, 1737 года. Я хорошо запомнила даты — 1722 и 1737 год. Потом мужчина протянул серебряную ложку. Потом — другие предметы: какие-то канделябры, бронзовые статуэтки, щипцы для сахара, хронометр на цепочке… Все это оказывалось у меня в руках и моментально превращалось в тысячи евро в голове. Но ведь я не ношу с собой наличных, коллег в такое время в офисе практически нет. Начался мохеровый и вязкий торг с человеком в оранжевом, монета в руках стала теплой, а дождь усилился. Мое мягкое и податливое сознание как будто совсем сдалось, но человек в оранжевом вел себя все агрессивнее, предметы, которые он протягивал, стали больше, по-моему, я видела фрагмент якоря и дверь от кареты. Я проснулась с очень неприятным чувством, будто была совсем близко к счастью, ко всем этим царским артефактам, которые превратили бы в одночасье мою жизнь в беззаботное мещанство. Хуже упущенных возможностей могут быть только мнимые упущенные возможности.

 

Андрей Родионов на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Александра Кириллова / «Артгид»

Андрей Родионов, поэт
Мне приснился сон. Я еду по пустой трассе на заднем сиденье машины и смотрю в окно. За окном стоят девятиэтажные дома, в окнах горит свет. Это новые дома, потому что вокруг них нет деревьев. Вокруг домов гуляет немного людей — детей и взрослых. Внезапно дома кончаются, и начинается голое поле, на нем кое-где пожухлая трава. Поле до горизонта. Я хочу остановиться здесь, меня интересует граница между девятиэтажкой и полем. Она загадочна. Я хочу попросить шофера остановиться, но не делаю этого. Я проезжаю мимо. Вот и все.

 

Ксения Перетрухина на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Александра Кириллова / «Артгид»

Ксения Перетрухина[1], режиссер, художник
У меня бессонница, и я совсем не могу спать. По ночам впадаю в забытье, но мысли, ни на минуту не останавливаясь, мечутся в моей голове: я постоянно думаю о дедлайнах, о том, что они наступают, а я не готова. Так я и лежу часами в полусонном состоянии, лишь иногда краткие видения смешиваются с реальностью. И вот я «сплю» в экспозиции выставки «Опыты нечеловеческого гостеприимства» и думаю о том, что когда-то давно я хотела быть настоящим художником, который каждую секунду своей жизни проводит в художественном пространстве, а я… я живу в совершенно обычном пространстве. Но здесь наступает совершенно удивительное сновидческое соединение с мечтой — я сплю внутри художественных объектов. Это чудесно.

 

Анатолий Осмоловский на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Александра Кириллова / «Артгид»

Анатолий Осмоловский, художник
Мне приснилось, что концептуализм — это мусор и всякая неприбранность. И вот объявляется общероссийский субботник. Идем убирать концептуализм. Здесь мусор лежит — концептуализм, — подмели. Там лавку увидели сломанную — концептуализм, — починили. Так вот и избавились от концептуализма.

 

Мария Кравцова на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Александра Кириллова / «Артгид»

Мария Кравцова, шеф-редактор «Артгида»
Мне снился уставленный шампанским серебряный поднос в залитом светом зале со старыми паркетными полами, кажется, ДК Горбунова (между прочим, памятник конструктивизма, построенный в 1929–1938 году по проекту архитектора Якова Корнфельда). «Надо же, наконец-то купили правильные бокалы для шампанского, в форме блюдца на тонкой ножке», — с удовлетворением подумала я и тут заметила алчно бросившегося к подносу Владика Монро[2]. Но я жестко контролирую мертвецов в собственных снах и сразу же усилием воли просыпаюсь, если понимаю, что со мной хочет пообщаться умерший (почему-то такие сны ассоциируются у меня с книгами Мамлеева). Но выйдя ненадолго из одного сна, очень легко через вспышку бодрствования сразу же войти в другой. После бального зала ДК я оказалась в облезлом ноябрьском лесу (рядом с ДК Горбунова простирается Филевский парк). Рядом почему-то стоял Паша Пепперштейн. «Не Владик, конечно, — подумала я, — но тоже ничего хорошего, надо валить…» — и окончательно проснулась.

 

Мария Крамар и Карен Саркисов на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства», Московский музей современного искусства. 2017. Фото: Александра Кириллова / «Артгид»

Карен Саркисов, куратор «Опытов нечеловеческого гостеприимства»
Мой сон был таким. Я иду по длинному скалистому берегу, густо покрытому моллюсками и всевозможными рачками. Ума не приложу, как меня сюда занесло. Набегающие волны обдают мои ноги холодными брызгами, ветер дует отовсюду и неприятно закрадывается под одежду. Я натыкаюсь на крупный, размером со строительную бытовку валун, на котором написано мелом: «Благословен плод чрева твоего». Поодаль чернеет спуск в подземный переход. Я робко направляюсь туда, спускаюсь, прохожу слабо освещенный коридор и выбираюсь уже на противоположной стороне. Сверху доносится нарастающий гул. Я догадываюсь, что забираюсь на сцену. Толпа людей шумит, меня захлестывает вал аплодисментов. Очень жарко. На сцене стоят Алла Борисовна Пугачева и Йоко Оно, причем обе в вязаных розовых шапках вроде тех pussy hats, что носили протестующие на женских маршах после инаугурации Трампа. По-видимому, все ждут, пока я сяду за рояль (или клавесин?) и начну играть, что я и делаю. Пугачева и Оно начинают петь на русском языке песню о репродуктивном здоровье и деторождении. Оркестр, находящийся внизу под сценой, внезапно подключается в припеве: «О эстроген, эстрадио-о-о-ол. О прогестин, прогестеро-о-о-он». После припева идет бридж, и живую музыку сменяет пружинистый электронный бит: бум-бум-бум-бум. Раздается салют, сыплются конфетти, похожие на обрезки коктейльных соломинок, розовые шапки распускаются, пряжа разносится по полу. Я постепенно просыпаюсь. Чувствую себя куда-то утрамбованным, вдавленным. В какую-то матку, матрицу, матрац. Нет, на этом матрасе совершенно невозможно спать, слишком мягкий, в него проваливаешься.

Примечания

  1. ^ «Театр взаимных действий» (Наташа Боренко, Шифра Каждан, Леша Лобанов, Александра Мун, Ксения Перетрухина) представил на выставке «Опыты нечеловеческого гостеприимства» проект «Музей инопланетного вторжения». 
  2. ^ Появление Владислава Мамышева-Монро в моем сне меня вовсе не удивило: спать пришлось в одном из залов ММСИ на Гоголевском бульваре, где в 2015 прошла посмертная ретроспектива художника «Архив М». 

События

Комментарии

Читайте также


Rambler's Top100