О ксенофобии
Искусствовед, преподаватель Школы экспертов и коллекционеров Кирилл Алексеев размышляет о том, где кончается творческая независимость.
Ланс Лонгвелл. Ворота Бухенвальда (надпись на воротах переводится как «Каждому свое»). Фото: © Lance Longwell
Есть безусловная пограничная черта, перейдя которую, человек оказывается навеки аутсайдером в художественном сообществе.
Эта черта — ксенофобия.
Другими словами, те, кто не в состоянии терпимо относиться к чужой «самости», не разумеют ни искусства, ни культуры вообще. Творчество предполагает многозначность понимания, а шовинизм и ксенофобия сужают возможность восприятия. Не общаться и не идти на контакт с теми, у кого наблюдаются подобные симптомы, — естественный рефлекс любого человека. Фашизм, шовинистические проявления огрубляют человека, делают его нечувствительным к творческой реализации.
Случается, автор, увлекшись государственным идеологическим энтузиазмом, ныряет в омут клишированных восторгов и излишнего патриотизма. Обычно это происходит, когда автор «исписался», растратил свой kunstwollen на бесконечные самоповторения или просто ленится. Будучи ангажированным государственной идеологией, которая ныне довольно определенно тяготеет к консерватизму, а в ряде мест так и просто к мракобесию, художник рискует потерять собственное лицо, продолжая верить в свою творческую независимость. Но ксенофобия — точнее, страх, находящийся в основе этой мировоззренческой сегрегации людей, — не может быть статичной. Она активно отвоевывает себе интеллектуальное и творческое пространство у художника. Темы сужаются, а манера изложения и формат преображаются в канонические плакатные изводы.
Художник не всегда замечает эти изменения своей природы. А если и чувствует свои заблуждения, то самолюбие и государственное величие обычно не позволяют ему сменить спокойную и стабильную манеру на неопределенность протестного активизма. В этом случае после неминуемого изменения государственного ландшафта художник будет забыт, а его работы вспомнят (если, конечно, вспомнят вообще) исключительно в феноменологическом ключе.
