Коллекция Щукина в Париже: зачем?

22 октября 2016 года в фонде Louis Vuitton в Париже открылась выставка «Шедевры нового искусства. Собрание С.И. Щукина» (Icônes de l’art moderne. Collection Chtchoukine) которая продлится до 20 февраля 2017 года (куратор — французский искусствовед Анн Бальдассари). На выставке собрано 130 произведений из коллекции Щукина, хранящихся в ГМИИ им. А.С. Пушкина и Государственном Эрмитаже, — Моне, Дега, Ренуар, Ваг Гог, Гоген, Матисс, Пикассо, словом, действительно главные шедевры и гордость обоих музеев. Их сопровождают 30 работ мастеров русского авангарда (Ларионов, Розанова, Попова, Малевич, Татлин, Родченко) из различных музеев мира, в том числе из Третьяковской галереи, — эти работы должны продемонстрировать, как собрание Щукина повлияло на кубофутуризм, супрематизм и конструктивизм. Елена Шарнова, искусствовед, руководитель бакалавриата «История искусств» Высшей школы экономики и один из авторов каталога-резоне французской живописи ГМИИ им. А.С. Пушкина специально для «Артгида» сформулировала свое мнение об этой выставке.

Анри Матисс. Мастерская художника (Розовая мастерская). 1911. Холст, масло. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина

По мнению директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, показ собрания Щукина в Париже — это «пророссийский триумф»: мы показываем миру великую коллекцию, к тому же воссозданную после ее разделения между Петербургом и Москвой. Представитель фонда Louis Vuitton Жан-Поль Клавери сказал, что выставка коллекции Щукина — «восхитительный подарок, который нам сделала Россия». Но почему Россия должна делать подарки фонду Louis Vuitton и даже Французской Республике? Тот же Клавери сравнил значение коллекции Щукина для России с «Джокондой» для Франции, что, на мой взгляд, вполне справедливо. Однако французы свою «Джоконду» никому не дарят и рассуждают совершенно разумно: «Хотите ее увидеть — приезжайте к нам». Поэтому в Лувре десять миллионов посетителей в год. А мы почему-то должны отдавать лучшую часть нашего национального достояния, чтобы приносить доходы фонду Louis Vuitton. У владельца LVMH Бернара Арно и так доходы неплохие. Как следует из его интервью «Коммерсанту», Арно «ответил немедленным согласием» на предложение организовать эту выставку и тут же сравнил картины из щукинской коллекции с продукцией принадлежащих ему модных марок Dior и Louis Vuitton: оказывается, в них (т. е. в чемоданах и проч.) тоже есть «сочетание острой современности и традиции». Кто бы спорил, чемоданы и правда классные, но, в отличие от великих картин, поношенный чемодан можно заменить на новый.

Я уже сходила в опустевшие залы Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков в Москве. Почти рыдала, не увидев «Розовой мастерской» Матисса и поздней «Горы Св. Виктории» Сезанна. Лучшая часть собраний наших музеев на четыре месяца покидает пределы моей страны и будет недоступна для посетителей ГМИИ и Эрмитажа. Когда великий американский коллекционер Генри Клэй Фрик, который по уровню не уступает Сергею Ивановичу Щукину, начинал формировать свою коллекцию, он сказал примерно следующее: «Сейчас американцы едут в Европу, чтобы знакомиться с сокровищами европейского искусства. Я хочу сделать так, чтобы им для этого не нужно было пересекать океан и чтобы европейцы ехали в Америку, чтобы увидеть сокровища европейского искусства». И он (и еще несколько поколений великих американских коллекционеров) этого добился. Если вы не видели позднего Эль Греко или Вермера из американских коллекций — считайте, что вы не видели этих художников. Та же история с Матиссом, Пикассо, Ренуаром, Сезанном из российских музеев. Если французы жаждут увидеть шедевры своих национальных гениев — пусть приезжают в Россию.

Поль Сезанн. Гора Св. Виктории, вид со стороны Лов (Пейзаж в Эксе). Около 1906. Холст, масло. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина

Совсем не убеждают красивые слова о том, что мы таким образом воссоздаем коллекцию Щукина. Я не вижу в этой выставке ни особой новизны, ни научного смысла. Почему выставку делает иностранный куратор и в чем оригинальность ее концепции? Почему ее кураторами не стали, например, Альберт Костеневич и Алексей Петухов, хранители коллекции Щукина в Эрмитаже и ГМИИ? Почему музейщики соглашаются на сотрудничество с дамой, которая сделала провальную выставку Picasso et les maitres в Париже и была уволена с поста директора Музея Пикассо в результате скандала?

Выставка не вносит ничего нового в изучение коллекции по сравнению с выставкой «Морозов и Щукин — русские коллекционеры», которая прошла в 1993 году сначала в музее Фолькванг в Эссене (и она шла на правительственном уровне), а потом в Эрмитаже и Пушкинском музее. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно: это не была экспозиция на экспорт, с самого начала речь шла именно о равноценном показе выставки в Германии и двух российских музеях. Выставка 1993 года существенно изменила наше представление о коллекции и художниках, которые в нее входят, что соответственно отразилось в экспозиции и Эрмитажа, и Пушкинского музея. Например, мы впервые увидели «Историю Психеи» Мориса Дени. Раньше Эрмитаж не показывал ее в постоянной экспозиции, к символизму и группе «Наби» относились с некоторым пренебрежением. На эту выставку прислали «Ночное кафе в Арле» Ван Гога, «Портрет мадам Сезанн» Сезанна из коллекции Морозова, которые в 1933 году были проданы в США. И вот эта выставка действительно стала прорывом. Что принципиально нового предлагает нынешняя выставка в Париже? Показать Щукина отдельно от Морозова? Но в 1993 году картины из двух коллекций были достаточно четко разделены, да еще была возможность сравнить вкусы двух московских собирателей. А идея сопоставить русский авангард с французскими художниками вообще-то впервые прозвучала на выставке «Москва — Париж», а это 1980 год, и потом была многократно разыграна в целом ряде ярких выставочных проектов (например, «Поль Гоген. Взгляд из России» в 1989 году), так что выдавать идею сопоставления Пикассо с Татлиным за новое слово — просто несерьезно.

Что касается воссоздания коллекции, то все равно оно неполное — целиком коллекцию воссоздать невозможно. Хорошо, что Наталья Семенова нашла два десятка работ, о которых ранее не было известно, что они из щукинской коллекции. Но из этого не следует, что надо тащить 130 шедевров из России во Францию — подобные открытия можно представить в новой публикации или в докладе на научной конференции. Выставка воспринимается не как исследовательский проект, а как очередная коммерческая выставка шедевров, на которую будут ходить туристы. Отличие только в цене — $8 млрд страховки не зря фигурируют во всех пресс-релизах. Вполне вероятно, что в историю она войдет как один из самых дорогих выставочных проектов. В результате и отечественный зритель, и туристы, которые приезжают в Москву и Петербург (а их не так много, в отличие от Парижа), в течение четырех месяцев будут этих шедевров лишены. Зачем?

Христиан Корнелиус Крон. Портрет С.И. Щукина. 1915. Холст, масло. Государственный Эрмитаж

Выражалось еще мнение, что мы в долгу перед Щукиным и его потомками, так как его коллекция была национализирована во время революции и, стало быть, это награбленное искусство, а воссоединение коллекции — это в какой-то мере искупление вины за эту национализацию. Однако это все спекуляции на тему истории: «Что было бы, если…» Что было бы, если бы не разразилась Первая мировая война? Тогда бы Щукин купил то и другое, а может, и не купил бы?! Почему современные отечественные искусствоведы должны расплачиваться за действия советской власти? Национализация коллекций и раздел ГМНЗИ — свершившийся факт, безусловно, трагический. Но я, например, не меньше расстраиваюсь из-за продаж из Эрмитажа при Николае I. Однако что ж теперь переживать, что если бы не эти продажи, то у нас была бы картина Шардена «Девочка с воланом»? Есть замечательная яркая жизнь коллекции Щукина в советских музеях, она есть! Есть героическое спасение коллекции, которая была разделена между двумя музеями, и эти части уже давно неотделимы от Пушкинского музея и Эрмитажа. Я не вижу ничего страшного, что коллекция разделена между Москвой и Петербургом. Часть стала составляющей московского контекста, другая часть — питерской культуры. Были великие люди, которые хранили, изучали, защищали эту коллекцию, когда ее нельзя было выставлять: Антонина Николаевна Изергина, Татьяна Алексеевна Боровая, Александра Андреевна Демская, которая рассылала письма «на деревню дедушке», пытаясь найти потомков Щукина еще в 1960-е годы, когда не всякий советский человек мог отважиться на переписку с капиталистической страной. Это люди, которые изучали коллекцию в том виде, в каком она бытовала после 1917 года. Не бывает так, чтобы коллекции оставались неизменными на протяжении всей истории их бытования. Я знаю только одну такую — это коллекция английской королевы. Да и то при Карле I Кромвель успел похулиганить, и часть собрания английских королей была распродана. Это естественная жизнь любой коллекции: их, увы, часто распродают наследники. Мы же не знаем, что бы сделали наследники Щукина, если бы не произошла революция 1917 года. Можно гарантировать, что коллекция не была бы распродана? Могло быть так, могло быть иначе, и плакать на тему «какая плохая была советская власть» бесполезно. Лучшая и бóльшая часть картин осталась в России, входит в состав двух музеев мирового уровня, не самая плохая судьба для коллекции.

«Красные рыбы» Анри Матисса из коллекции С.И. Щукина и смотритель в Галерее стран Европы и Америки XIX–XX веков ГМИИ им. А.С. Пушкина. Фото: Екатерина Алленова/Артгид

Наконец, есть проблема, о которой сегодня не принято говорить: и в Москве, и в Петербурге залы Эрмитажа и Пушкинского музея с импрессионистами и постимпрессионистами не сказать чтобы ломились от посетителей. Русская публика туда, как правило, не заглядывает. В залы с картинами из щукинского собрания ходят преимущественно иностранцы. Я помню очередь на новую экспозицию импрессионистов, которая открылась в ГМИИ в 1974 году, и до сих пор могу эту экспозицию нарисовать в подробностях, настолько четко были расставлены все акценты. Кто-нибудь сейчас видел очередь в Галерею стран искусства Европы и Америки XIX–XX веков или в здание Генштаба, где экспонируется петербургская часть собрания ГМНЗИ? Не говоря уже про здание Третьяковской галереи на Крымском Валу, где вообще слышно, как сопят смотрители в пустых залах русского авангарда, который мы постоянно возим на Запад наравне с коллекциями Щукина и Морозова.

 

Публикации

Комментарии

Читайте также


Rambler's Top100